Полураспад

Учитывая, что к тому моменту острые, как промышленные никель-хромовые ножницы, клешни матерого гороскопа вырвали правую боковую и брюшную бронепластины экзоскелета, лезвие десантного ножа все-таки попало этому хрену в бренную плоть! Выходит, и от мерзостных мутантов бывает польза: если бы не рак-гороскоп, Костин нож был бы бойцу в экзоскелете как слону дробина.

Тем временем я сообразил, что понятия не имею, как открыть дверь, ведущую в приемную, к Ариэлю. Там у них в Пирамиде всё было оборудовано по последнему слову техники — никаких тебе хлопающих на ветру сортирных дверей на щеколдах! Всё бронированное, кодированное, нанотехнологичное и адронно-коллайдерное!

В общем, я подергал дверь и понял, что она заперта.

Однако не успел я произнести вслух приличествующую коллизии непечатную формулу, как дверь распахнулась и на пороге появился Ариэль.

Лицо его было искажено ненавистью. В руках он сжимал автомат «Гроза» — чуть ли не единственный из массово производимых огнестрельных стволов, которые в принципе могли одолеть мощнейшие экзоскелеты пришельцев.

Мне стало страшно до неприличия — рикошеты в таком небольшом помещении, изобилующем поверхностями из бронестекла, не сулили никому из нас шансов выжить.

Но два быстрых электрода тазера, выпорхнувших из «Писмэйкера» и вонзившихся в горло Ариэля, ненадолго избавили меня от необходимости переживать за свою шкуру.

Ариэль захрипел и начал заваливаться внутрь кабинета Шивы, а я, ловко проскользнув сбоку от него едва ли не на четвереньках, оказался в вожделенном предбаннике, то бишь в приемной.

Наши рюкзаки стояли где и раньше — между кадкой с гигантской драценой и хрустальной моделью собора Василия Блаженного.

Проворно, будто вновь вернувшись в свои шестнадцать лет, я вытрусил из рюкзачка верных друзей — АПС, то есть автоматический пистолет Стечкина, разобранный на четыре части «калаш» и гранаты. Собирать «калаш» было некогда. Пришлось смириться с тем, что случаю приличествует только «стечкин».

Когда в дверном проеме возникла громоздкая серая фигура с «Писмэйкером», я выпустил в нее всю обойму АПС одной длинной очередью.

Убить не убил, я так полагаю, но уронил — это уж точно.

Порадоваться своему успеху я не успел, потому что в кабинете Шивы с едва переносимым для человеческой психики звуком взорвались одна за другой две светошумовые гранаты.

Для тупых объясняю: одетым в экзоскелеты, то есть врагам, — на эти гранаты было положить. А вот нашим, читай Тополю и Шиве, досталось по полной — оба потеряли сознание.

Я, признаться, тоже едва устоял на ногах. Рассудок мой помутился, перед глазами поплыли алые звезды, но каким-то чудом (думаю, без ангела-хранителя тут не обошлось!) я все же остался в сознании и даже не впал в состояние глубокого шока.

Подхватив с пола обойму к «стечкину» и одну эргэдэшку, я бросился прочь из приемной.

Вы спросите, каково это было мне — оставить басурманам бездыханного Костю?

Да каково-каково. Хреново мне было! И бросать его мне было стыдно. Однако рационалист внутри меня понимал: стоит мне прижмуриться — и Тополь прижмурится тоже. Просто автоматически. Потому что такой расклад.

А значит, мне свою буйну головушку сейчас не под пули надо подставлять, а беречь. Крепко беречь.

В коридоре стало как-то полегче.

Во-первых, там было сухо.

Во-вторых, не взрывались светошумовые гранаты.

Вслед мне прожужжала минимум дюжина разнокалиберных пуль — выпущенных, я не сомневался, из кабинета Шивы преследователями в экзоскелетах. Но даже они не смогли испортить мое неуклонно повышающееся настроение.

Семнадцать шагов вперед. Двенадцать шагов вправо через дверь со скругленными краями и высоким комингсом, как на подводных лодках.

Множественное эхо от стрельбы в закрытых помещениях росло и ширилось.

Мне вовсе не требовалась специальная подготовка для контртеррористических операций в зданиях (какая, к слову, была у Тополя), чтобы понимать: подземную базу «каперов» атакует не одна, а несколько штурмовых групп.

Каждую секунду я ожидал повстречать десяток молодчиков в экзоскелетах и при автоматах FN2000, которые раскрошат меня в мелкий мякиш быстрее, чем я успею вскинуть ствол своего «стечкина».

Разумеется, я был предельно взвинчен.

Поэтому когда из очередной двери с трафаретной надписью «Не входить. Служебное помещение» мне навстречу выскочил какой-то молодчик, я вырубил его левым хуком быстрее, чем успел понять: ведь это же скорее всего свой, «капер».

Тело еще оседало на землю, а я уже вырвал из его рук древний самозарядный карабин СКС и вскочил в пропахший горелой изоляцией сумрак неизвестного мне служебного помещения.

В следующую секунду я окончательно уверился, что вырубил своего, поэтому, схватив его за шкирку, втащил бедолагу за собой. Из гуманных побуждений.

Втащил — и сразу же закрыл тяжелую бронированную дверь, заперев ее на две внушительные задрайки.

Итак, я наконец-то заперся. В тупиковой комнате.

В помещении обнаружились пульты, экраны, кулер с холодной водой и оружейная пирамида. Увы, пустая.

Определенно, добытый мною карабин СКС был последним, залежавшимся постояльцем этой оружейной пирамиды.