Полусвет (СИ)

Леопольд же, как ни в чем не бывало, осторожно разжал мои сжатые на спинке стула пальцы и, отодвинув его, жестом пригласил сесть.

— Прекращай так громко думать, — помогая мне сесть, Леопольд улыбнулся, окутывая меня волнами своего очарования и ароматом какого-то очень приятного и свежего парфюма, — расслабься, я тебя точно не съем.

Он слишком долго рядом. Я уже отвыкла, что люди такие горячие. Тепло его пальцев, что сжимали мою руку, проникало сквозь кожу, заставляя сердце биться сильнее. Воображение подсовывало совсем не подходящие для первого свидания картинки, а я почувствовала, как к щекам стремительно подступил жар. Отлично, Сима Андреевна, вы красная, как помидор. То, что сейчас нужно.

Тридцатник, а веду себя как подросток в пубертатный период. Смотрите ка, мальчик за ручку подержал, а я расплылась. Можно мне что-нибудь попроще, пожалуйста, чем этот квест, от которого жарко, неудобно и начинает раскалываться голова.

И видимо наверху кто-то все-таки был, потому что когда лицо Леопольда вдруг оказалось как-то магнетически близко, раздался быстрый стук в дверь.

Непрекращающийся стук.

Кто-то просто барабанил в нее. Быстро, хаотично. Сбиваясь с темпа. Кто-то по ту сторону в панике, это было понятно как и мне, так и Леопольду. Поэтому он отстранился, а я, забыв о существовании трости, опираясь на стены быстро перебралась в коридор.

Вот только та картина, что предстала перед моими глазами, на мгновение лишила меня дара речи.

Девушка, по колено в грязи, в драном летнем сарафане, вся чумазая и с растрепавшимися от явно очень быстрого бега волосами, прижимала к груди мальчика лет шести, что не переставая кашлял. Ребенок цеплялся за горло и хрипел, но я не видела его лица. Ее колотило, а взгляд бегал по мне, словно она не верила, что я открыла дверь.

И я знаю, почему она не верила.

Я не знала ее, а царапины видимо от веток, что покрывали все ее руки, затягивались прямо на глазах. Передо мной вампирша, и я понятия не имела, что она здесь делает. Ее нижняя губа задрожала, а ребенок захрипел снова.

— Помогите ему, — собравшись с силами, вдруг сказала она, — пожалуйста, я не знаю, кто, кроме вас, сможет.

— Ты принесла мне раненого тобой ребенка и просишь ему помочь? — нахмурилась я, скинаруя взглядом корчащегося мальчика, — Если так совесть мучает, отнесла бы в больницу.

Вся грудь вампирши была усеяна красными пятнами, поэтому я не сразу заметила, как быстро она отрицательно махала головой, цепляя кончиками слипшихся волос свои щеки.

— Нет, нет! — сорвалась она на крик, пытаясь удобнее перехватывая мальчика, — Он не человек, — от того, как ребенок резко дернулся, вампирша не смогла удержать равновесие и осела на пол, прижимая его крепче, — на него напали, как на тех трех. Я спугнула, но…

— Подожди, — перебила я поток ее речи, делая шаг вперед, но не переступая порога, — ты хочешь сказать, что вампир напал на какого-то человека, и сейчас умирает из-за того, что кровь того человека была отравлена?

Она зла, подавлена и в отчаянии. Я видела это все по ее дерганым движениям и тому, как ярость в ее глазах смешивалась со слезами.

— Он просто ребенок, — хрипела вампирша давясь слезами, — пожалуйста.

— И сколько этому ребенку лет? Триста? — неконтролируемая агрессия рванула из меня, заставляя трястись меня всем телом.

Но по ошеломленному ее взгляду я поняла, что не права. От растерянности, я застыла на месте, уставившись на мальчика.

Не триста.

Это рожденный вампир. В противном случае он бы уже развалился кусками гниющий плоти. Это ребенок, который не виноват, что родился таким.

И этот ребенок посчитал возможным напасть на человека.

— Через пару домов ваш царь, — слова давались мне с трудом.

Я правда собираюсь им помочь? Кровопийцам?

— Заброшенная постройка, ты не ошибешься. Туда можно войти без приглашения, он поможет. А я не могу, прости, — вампирша в отчаянии подскочила на ноги, а я отступила назад.

— Он не сможет, — давясь слезами, кричала она, — нас лечит только кровь! Живая кровь. А никто не даст ее добровольно. А если я возьму ее силой, то нас сожгут, — руки вампирши тряслись от самого настоящего ужаса.

“Привязка”.

Я так назвала про себя этот феномен, что наблюдала третий раз в жизни. Когда вампир своей целью видит другое живое или неживое существо. Этот ребенок для нее значит тоже самое, что значил Вагнер для Самсона. Или я для Вагнера. Возможно сама эта вампирша когда-то мечтала иметь детей и все ее желание трансформировалось вот в это.

Она готова идти в дом к врагу вампиров, чтобы умолять о помощи, чтобы его спасти.

— Он придумает, как, — еле шевелящимися губами произнесла я и зажмурилась, — уходи.

— Нет! — взвизгнула она, а у меня от этого звука заложило уши, — Он же просто ребенок!

— Я могу поделиться своей кровью, ты прекрасно знаешь, что это ему не поможет — прорычала я, а вампирша с разбега ударилась о невидимую стену на пороге моего дома, — иди и не трать время.

От нового хрипа мальчика мои руки охватила дрожь. Испарина покрыла мое лицо, когда я посмотрела на мучения ребенка. Он маленький и ему страшно.

Он не виноват, что такой.

Не виноват.