Полусвет (СИ)

— Я почти уверена, что на тебя никто не покушался. Возможно это несчастный случай — ты просто надышался лекарствами, которые я с завидной регулярность разбрасывала в своей квартире. Как и случившееся в здании ПМВ. Но тогда мы возвращаемся к началу.

— То есть если есть еще такие же, как и ты, но они сидят на своих лекарствах, то все это может быть просто одним большим несчастным случаем? А то, что это случилось в примерно одинаковое время — действительно диким совпадением? Но тогда мы никак не застрахованы от волны таких случаем по всему миру.

Наследие Самсона.

Дети Самсона.

Напиток давал им преимущества. Хорошее настроение, ясный ум, здоровье и многим долголетие.

Целая организация, преследовавшая одну цель — создание новой, совершенной формы жизни. Неужели они за столетия не продвинулись дальше таинства распивания крови вампира на тайных вечерах?

Было ли то, что описывал Константин, действительно общество людей, распивающих вампирскую кровь?

В крови Ивана Грозного были обнаружены ртуть и мышьяк в огромном количестве. Самый популярный способ того времени защититься от вампиров — отравить свою кровь. И не зря — и от него, и от его жены много лет питался Самсон, но…

Но что если попытки царя отравить свою кровь были связаны совершенно с другим?

Что если Самсон внушил царю идею новой формы жизни?

Что если Иван Грозный сам хотел ей стать?

Я была уверена — стоит добраться до архивов ПМВ — я найду факты, подтверждающие существование форм жизни, подобных своей. Теперь я в этом не сомневалась так же, как в том, что к убийствам я не имею никакого отношения.

Дети Самсона.

Огромная организация, исследующая формы жизни и стремящееся к созданию новой.

Они были гораздо ближе, чем мне казалось.

— Именно так, — я кивнула, зарываясь пальцами в свои волосы.

Когда-то давно я любила пешие прогулки.

В той жизни, что была полна сюрпризов, приключений и юношеского максимализма. С Дашкой мы, хоть и не часто, старались выбираться для того, чтобы просто походить и поглазеть по сторонам. Напитаться воздухом и атмосферой, зарядиться не от людей, а от самого удивительного мира, что окружал нас, полного тайн для реализации наших самых смелых амбиций.

Она хохотала. Удивительно звонко, запрокинув голову назад и отправляясь вперед в припрыжку. Ее светлые волосы развевались по ветру и залетали ей в рот, а она забавно морщилась и выбирала их снова и снова, не обращая на такие мелочи внимания.

Даша была словно сама жизнь.

Я ходила за ней более спокойно. Задрав голову и почти снисходительно наблюдая за тем, как веселилась подруга. Потому что мне было не до этого. Большая и серьезная, я была сама пропитана идеями своего отца. Я упорно не замечала мир, как тогда мне казалось.

Лишившись самой возможности ходить без боли, я стала относится ко всему вокруг по-другому. Я стала игнорировать мир. Закрылась, изолировалась, заросла своей злобой и запеленала в собственный страх. Мир был для меня злом, а я отвечала ему взаимностью. Я не ощущала тогда, что мне чего-то не хватало — наоборот. Все словно встало на свои места.

Сегодня Никольская улица встретила меня толпой людей. Одна из самых красивейших улиц Москвы, усыпанная волшебными огнями, что словно опустившееся низко-низко звездное небо, освещали твой путь. Когда-то давно мы гуляли здесь с Дашкой и я шла не торопясь, снисходительно поглядывая по сторонам.

Только сейчас, когда в моей руке больше не было трости, а легкие вбирали полную грудь воздуха, я поняла, насколько же я любила тогда все это. И как сильно мне этого не хватало. Бешеного восторга, что так тщательно я скрывала за маской безразличия, дружеского тепла, которое щедро дарила мне Даша. Даже этих самых людей, вызывающих то интерес, то раздражения.

Сегодня я не чувствовала боли. Но вместе с ней растворились и те эмоции, что испытывала Сима — человек.

Сегодня я шла и вспоминала. Смаковала их, прикладывала к себе новой и, если уж быть откровенной, пыталась пришить к себе заново.

Я смотрела на огни, но изучала совсем не их. Не сияющие витрины, не любопытные громкие прохожие вызывали во мне интерес.

Глядя на них, я пыталась понять себя.

Вагнер остался в номере. Вампир совсем выдохся, несмотря на внушающий оптимизм аппетит. Как можно было вылечить до сих пор считающееся бессмертным существо даже толком не понимая все причины его болезни. На это нужны были люди, аппаратура, полномочия. Все это можно было бы попробовать достать, но у меня не было самого главного — времени.

В конце концов Вагнер — царь. Я уже решила передать все, что удалось понять, Константину. Доверия мне он не внушал, но Вагнер приблизил его к себе.

Все, чем я сейчас могла помочь остальным — это, пока Роман Леонидович боролся на юридическом поле, успеть понять что-то про себя. Ведь если наша гипотеза была верна и не было никаких нападений, задача перед Вагнером стояла не из легких.