Полусвет. Страшный смешной роман

Она шла в душ, а он ждал, когда она выйдет, завернувшись в полотенце, – босая, волосы потемнели от воды, такая хрупкая, что страшно неловким движением ее сломать. В ее детской чистоте и темной, почти колдовской сексуальности и есть первопричина этого мира, без этой женщины в нем нет смысла. Глеб снова включал все ту же мелодию и снова превращался в волну…

Sink back into the ocean…

Он появился на бале футболистов с одним желанием – вмазать вискаря и дождаться, когда можно будет отчалить. Стоя со стаканом, разглядывал публику – сброд святых и нищих. Он даже не понял, почему перехватило дыхание – у колонны девушка в платье цвета изумруда поднесла к губам бокал шампанского. Он прошел мимо, встав в пол-оборота, принялся разглядывать ее краем глаза… Хрупкие плечи, темно-рыжие волосы собраны в мягкий пучок, удивительная грация. Девушка казалась фарфоровой статуэткой, которую достали из старинной шкатулки, – только посмотреть, притронуться уже будет кощунством. Он не замечал, как невольно шаг за шагом приближается к ней.

– Хотите фото со мной на память о вечере? – девушка взглянула на него.

– Если вы не против, – Глеб почувствовал себя полным идиотом. Думал сострить, сказать что-то меткое, но в голове вертелось отвратительно-пошлое «память об этом вечере останется со мной навсегда», и промолчал.

Фотографы щелкали камерами, а ему хотелось уже отойти – вот так стоит, хватая воздух ртом, это выглядит по-идиотски. Он снова примостился у бара, исподтишка разглядывая ее, хотя уже знал, что всегда ждал именно эту самую женщину. Встречал других, впадал в отчаяние от разочарований – а искал эту, сам того не ведая.

– Вы так на меня смотрите, будто боитесь, что я исчезну, – она подошла к нему.

– Как вас зовут? Меня – Глеб, – кашлянув, сказал он. – Вы правда не исчезнете?

– Если исчезну, то и имя мое вам ни к чему. Можете называть меня Cinderella, – рассмеялась она, а у него сердце снова ухнуло вниз.

Он боялся показаться навязчивым, выходил на улицу, бегал мыть руки – ладони казались до неприличия потными. Он искал именно такую – без грана хищности или лжи, это же видно! От нее шла волна какого-то непонятного доверия к нему, она не отдавалась ему, но уже искала у него защиты. «У меня двое детей, – зачем-то сообщил он, – у вас есть дети?» Она кивнула, и он понял, как нелеп его вопрос – какое это имеет значение…

– Я пойду, вечер себя исчерпал, – сказала она.

– Чтобы карета по дороге не превратилась в тыкву? – нашел он в себе силы рассмеяться. – Я отвезу вас домой.

– В тыкву? До полночи еще далеко, а живу я как раз близко, – она снова улыбнулась, уже лукаво.

– Жаль, никогда не видел превращения карет в тыкву, хоть и много раз читал. Может, поужинаем?

– Это лишнее, – выдохнула она, садясь в машину.

– Дома ждет злая фея? – продолжил он шутку.

– Всех злых фей и колдунов я уже прогнала. Просто не хочу банальностей…

Подвезя ее к дому, он протянул визитку:

– Пусть у вас останется мой номер. Вдруг в следующий раз не найдете тыкву.

– Если не потеряю, позвоню. Но я страшная растеряха. Поэтому набираю прямо сейчас, чтобы и у вас остался мой номер.

– Это приятно, – Глеб вдруг так осмелел, что ему непременно нужно было это сказать. – Если я вам скажу, что искал вас всю жизнь… Вас разочарует такая банальность?

Она без улыбки посмотрела на него: «Уж это точно не банальность».

Он выскочил из машины, открыл ей дверь: «Скажите все же ваше имя. Не звать же мне вас Синдереллой всю оставшуюся жизнь».

– Насчет всей оставшейся жизни я ничего не знаю. А в этом сезоне откликаюсь на имя Зоя…