"Полутораглазый стрелец"

И да хранит вас, принц, судьба от всяких… зол.

148. КОРОЛЮ

ПО СЛУЧАЮ ПОКОРЕНИЯ ФРАНШ-КОНТЕ

Сонет

Мы о таких, король, не слышали победах!

Грядущее с трудом постичь сумеет их;

Всё, что известно нам о славных наших дедах,

Нельзя и сравнивать с величьем дел твоих.

Как? Ты едва решил — и вот, в мгновенье ока

К нам область целая присоединена!

Я вижу: быстротой стремительность потока

Иль молний длань твоя превосходить должна.

Однако, о король, вернувшись с поля брани,

От наших муз не жди себе достойной дани.

Конечно, подвиг твой мы все должны воспеть,

Но песнь хвалебная покуда не готова:

Преславные твои дела быстрей, чем слово,

И нам за ними не поспеть.

149. СТАНСЫ

Мне хочется, чтоб, сон ваш прерывая,

Мой вздох и вас заставил воспылать…

Вы слишком долго спите, дорогая,

Ведь не любить — не то же ли, что спать?

137

Не бойтесь ничего: не так уж плохи

Дела любви, и невелик недуг,

Когда, любя, мы в каждом сердца вздохе

Находим средство от сердечных мук.

Любовь — недуг, когда ее скрывают:

Признайтесь мне — и станет жизнь легка.

Не надо тайн: любовь их отвергает.

Но вы боитесь этого божка!

Где легче бремя вы найдете сами?

Ужель такое иго можно клясть?

Иль вы, владея столькими сердцами,

Самой любви признать не в силах власть?

Молю вас, Амаранта, уступите —

С любовью спорить никому не след!

Любите же, покуда вы в зените:

Года бегут, годам возврата нет!

150. СЛАВА КУПОЛА ВАЛЬ-ДЕ-ГРАС

Двадцатилетнего труда достойный плод —

Величественный храм, вознесший в небосвод

Надменный купол свой, который, украшая

Парижа дивный вид и взоры поражая,

Средь множества чудес, влекущих в этот град,

Пленяет путника едва ль не первый взгляд,

Навеки пышностью блистая благородной,

Прославь монархини обет богоугодный,

Потомству предъявив свидетельство свое

О благочестии и щедрости ее.

Пускай грядущие взирают поколенья

На бесподобный плод ее святого рвенья;

Особо же храни от натиска годов

Великолепный свод, ценнейший из даров,

Затем что кисти он блестящее творенье,

Венчающее все твое сооруженье,

И эта живопись, искусства торжество,

Дороже мрамора и злата твоего.

138

А ты, явивший нам на сем обширном фоне,

На дивном поприще свой гений всесторонний,

Открывший взорам клад, единственный в веках,

Отысканный тобой на тибрских берегах,

Прославленный Миньяр, ответствуй нам, откуда

Возникло красоты невиданное чудо?

Где мыслей ты нашел возвышенный запас,

Пленяющих наш ум и радующих глаз?

Скажи нам, что за огнь божественный пылает

Во всем, что гений твой роскошно созидает?

Чем обольщает нас малейший кисти взмах?

Какая скрыта мощь в столь сладостных чертах?

Какая тайная в твоих перстах есть сила,

Что мертвые для нас предметы воскресила,

Сумев перемешать искусно тень и свет,

Чтоб камень плотью стал и чистым духом — цвет?

Но ты молчишь, Миньяр, и не даешь ответа,

Ни на один вопрос не проливаешь света,

Считая, что хранить ты вправе свой секрет,

Которому цены, конечно, сходной нет.

Однако, кисть твоя молчанье нарушает

И труд твой вопреки тебе разоблачает,

Не в силах сдерживать прекрасный свой порыв

И тайну творчества нам до конца раскрыв.

Ее для нас уже не существует боле:

Под пышным куполом мы — как в открытой школе,

Где живопись сама — благое божество! —

Вещает правила искусства твоего,

О главных трех частях твердит нам вдохновенно *,

Необходимых для картины совершенной

И в сочетании которых испокон

Залог высокого успеха заключен.

Но отдает она, бесспорно, предпочтенье

Лишь той **, которую, как высший дар небес,

Везде считаем мы за чудо из чудес;

* Вымысел, рисунок, колорит. (Примеч. Мольера).

** Вымысел, первая часть живописи. (Примеч. Мольера).

139

Лишь той, парению которой нет преграды;

Без коей по земле мы ползаем, как гады,

Всем управляющей по прихоти своей

И указующей роль двух других частей.

Достойный замысел художнику внушая

И творческий порыв собою завершая,

Она ведет его на поприще, где он

Способен воплотить в действительность свой сон

И где поэзия и живопись согласно,

Как две сестры, обман даруют нам прекрасный,

Умно использовав всех прелестей запас,

Что к сердцу каждого находят путь тотчас,

И, облачившись в столь похожие уборы,

Одна пленяет слух, другая — наши взоры.

Твое творение нам подает совет

Согласовать всегда и место и сюжет,

Не затевать пиров вокруг могилы, где бы

Над головой был ад, а под ногами небо;

Советует ласкать гармонией наш взгляд,

Из двух контрастных групп создав один уклад,

Который, правильно распределив все роли,

Обилием фигур не загружал бы поле,

Но удалял бы прочь смятенье, крик и гам,

Покоя б не смущал, любезного очам, —

Такой порядок, где без толчеи напрасной

Образовало б всё один ансамбль согласный,

Где дважды не было б ничто повторено,

Где было б всё из недр души извлечено,

Умно приправлено изяществом античным —

Не стилем готики, лишь варварству приличным,

Чудовищным векам невежества и тьмы,

Под тяжким бременем которых гибли мы,

Когда, почти весь мир залив своей волною,

На вкус изысканный они пошли войною

И, обратив во прах могущественный Рим,

Едва не погребли искусство вместе с ним.

Оно советует, не прибегая к лести,

Главнейшее лицо на первом ставить месте,

Но блеск величия, пленяющий наш глаз,