Полузвери (СИ)

— Здравствуй. Прощаю, Ян. Ева в курсе дела, так что разговору в этом случае не помешает. Умойтесь, а то у одного рожа злая, у второй заспанная.

Ничего больше в плане замечаний я не услышала. Ян, кажется, привык к другому обращению и было заметно, как он все больше и больше с вопросом смотрел на старуху. Мы уже съели обед в молчании, как он не выдержал:

— Не узнаю тебя. Что-то настолько серьезное? Я тут уже двадцать минут, а оба уха на месте, ни разу не рванулась открутить за то, что сижу неровно и ем быстро… госпожа прабабка?

— Прекрати меня так называть. Бесит.

— Я знаю. Это тактика такая, меньше вызывать будешь, чтобы едкого отпрыска не терпеть. Так что случилось?

— По праву закона, за все преступления, совершенные Алекс Нольд, я хочу казнить ее. Без огласки для кланов, без привлечения исполнителей. И я назначаю тебя ее палачом, Ян. Сама буду судьей и свидетелем. Эта тварь умертвила пятерых детей, едва родила, скрыла сначала беременности, а потом и тела сыновей, закопав в саду. Эта тварь собиралась принудить дочь к барку, шантажируя угрозой обвинения Нольда в инцесте с сестрой.

Ян осунулся весь и сразу, и побелел до мертвенного оттенка. Пшеничной пылью стала заметна щетина, щеки впали от вдоха или спазма…

— Сблюешь на стол, заставлю вылизывать. Я не для того трачусь на хорошие стейки, чтобы ты ими вывернулся.

— У тебя есть палач, старуха, твой старший сын — Артур… все, что ты сказала… — Ян нервно сглотнул, посмотрел на меня, и снова на Хельгу. — Чудовищно. И то, что сделала мать Нольда, и то, о чем просишь. Я не стану этого делать.

— Ты не смеешь ослушаться.

— Смею.

— После всего, что я для тебя сделала? Черная неблагодарность.

— Так подавись ею.

Ян встал, забрал пиджак со спинки, и я вскочила — идти следом.

— Задержись на минуту, девочка. Раз пришла, то и с тобой поговорю. А ты — пошел вон отсюда. Внизу подождешь!

Ян вышел из комнаты, а Хельга дождалась далекого звука входной двери.

— Если бы он согласился, я бы до смерти разочаровалась. Люблю непослушных мальчишек, что его, что твоего Нольда.

— Зачем вы так? Это жестоко.

— А я не сердобольная. Доставила себе удовольствие погладить против шерсти правнука, убеждаясь, что он не шелковый. Мерзавец! — Она довольно улыбнулась, собрав в уголках губ и у носа морщины, и клацнула коротко зубами. — Да. Артур бы так не смог. Да и никто из моих сыновей. Удивительно, насколько чуткой и мягкой выросла Версилия, и насколько жестоким и безжалостным получился именно Артур, хотя я всех детей воспитывала в одинаковой любви.

— Он на самом деле палач?

— Это обязанность любого старшего из старших, исполнять приговоры. Умрет он, будет следующий. Но за последние пятьдесят лет казней не было, так что Артуру не пришлось за все время своего срока убивать сородичей. А случись, уверена, — получил бы наслаждение от своей роли… Парис не делился историей, как мы встретились?

Я мотнула головой.

— Почти двадцать пять лет тому. Версилия к тому времени уже своими внуками занималась, сыновья давно сделали карьеру — хорошие посты, статус, деньги. Возрастные и зрелые мужчины. Я жила и не думала, что за кем-то из них понадобится пригляд, как за буйным полузверем подростком. Но однажды на Артура нашло помутнение. — Хельге неприятно было вспоминать, явно история грязная, но она все равно с чего-то решила откровенничать. — Он службист в госбезопасности, должность, которая искушает властью и вседозволенностью. Артур поддался, извратился, пережрал… и оскотинился до того, что не мог прожить и недели без кайфа пыток живого человека, женщин. Бесправных нелегалок, беженок с Экваторных островов, и насиловал их с особой, полузверской жестокостью, уверенный, что никто из стаи о преступлениях не узнает. Коррумпированные и такие же прогнившие коллеги прикрывали.

Теперь и я готова была вернуть съеденное на тарелку, настолько подступило к горлу отвращение. Я сцепила зубы и продолжила слушать, подавляя желание проблеваться хотя бы ругательствами, если не едой!

— Несчастных отправляли в социальные больницы, а после высылались без следа за границу. Только однажды ему попалась некромантка… идеальный вариант для многократного использования — залечивается, и снова…

— Хельга…