Полвека на флоте (со страницами)

Член Военного совета капитан 1 ранга Н. П. Зарембо, образованный и энергичный человек, вместе с начальником политотдела флотилии контр-адмиралом П. Т. Бондаренко мобилизовали политработников и весь партийный актив на действенную помощь партийным организациям пароходств и прибрежных районов. Много потрудились в этом направлении сотрудники политотдела подполковник Б. Е. Вольфсон и майор К. П. Абросенко.

Командование флотилии редко бывало в штабе — большую часть времени мы проводили на реке, посещая боевые участки, посты наблюдения, батареи и корабли. Я никогда раньше на реках не плавал и ко многому пришлось привыкать. Флагманским кораблем командовал старший лейтенант из запаса, бывший волжский лоцман Белов, прекрасно знавший Волгу. Бывало, подходим к какой-либо батарее, я приказываю по обычаю:

— Товарищ командир, станьте против батареи на якорь и спустите тузик, мы сойдем на берег.

Белов смотрит на меня с удивлением. Мои слова он принимает за шутку и распоряжается по-своему.

— Вася, — говорит он рулевому, — возьми полборта право. А ты, Михайло, — это уже адресуется боцману, — готовь чалку вон под ту березку…

Катер быстро катится вправо и носом зарывается в прибрежные кусты, так что почти весь корабль скрывается в зелени, швартуясь носовым тросом к дереву. Отчитывал я Белова за панибратство с подчиненными, в конечном счете научил уставному разговору, а вот с выражением «полборта» и «подать чалку» так и не сла-

[242]

дил. Ну а на якорь по-морскому мы так ни разу и не становились.

В первое время у нас происходили неожиданные недоразумения с местными товарищами. Как-то начальник штаба Григорьев положил передо мной докладную записку участкового милиционера из деревни Дубки. Читаю:

"Ваши военные катера подрывают очень сильные заряды с целью глушения рыбы, что является браконьерством и строго наказуемо…»

И смешно, и грустно. Значит, не до всех сел и деревень дошли мы со своей разъяснительной работой, если кое-где уничтожение мин принимают за браконьерство. Приказываю командиру боевого участка найти автора послания и пригласить его на тральщик, чтобы своими глазами увидел работу моряков и убедился в ее значении.

***

Изучаем тактику фашистской авиации. Ежедневно под вечер прилетает немецкий разведчик, чтобы выяснить, где идут караваны и где наши силы противовоздушной обороны. Затем, уже в темноте, на небольшой высоте показываются две группы самолетов. Одна идет с включенными бортовыми огнями, с явным желанием привлечь внимание наших прожектористов, зенитчиков и истребителей. Эти самолеты следуют вдоль реки против течения, не упускают случая сбросить бомбы на наши батареи и корабли ПВО, обстрелять их из пушек. Одним словом, стараются создать побольше шума. А в это время другая группа — самолетов-миноносцев — снижается в стороне и с выключенными моторами, почти бесшумно летит по течению, придерживаясь лугового берега, чтобы не выдать себя тенями на глади реки. В ночной тишине слышится хлопок парашюта, а затем всплеск. Сбросив груз, самолет продолжает лететь над водой, отвлекая на себя внимание, пока другие сбрасывают мины.

Тактика довольно хитроумная, но мы ее быстро раскусили. У гидрографов капитан-лейтенантов В. П. Грека и Г. Я. Башилова родилась мысль: установить ложные бакены в стороне от фарватера. Посоветовались со старшиной обстановочного участка И. И. Зиминым. Тот, оказывается, и сам уже думал над этим. В короткий срок усилиями моряков и речников были созданы десятки уча-

[243]

стков с ложной навигационной обстановкой. С особым рвением работали над этим бакенщики А. К. Ведмецкий и И. Н. Ситников. Многие не верили в нашу затею, твердили, что это очень примитивно, что фашисты не дураки. Какова же была наша общая радость, когда в первую же ночь немецкие летчики весь свой минный груз сбросили на один из таких фальшивых фарватеров.

Военный совет наградил офицеров-гидрографов, трех бакенщиков и большую группу речников и краснофлотцев высокими правительственными наградами. В числе награжденных были старший бакенщик М. В. Плохутенко, который за 20 суток безаварийно провел через минные поля и узкости более сорока караванов, бакенщик В. А. Трещев, точно определивший места постановки восемнадцати вражеских мин.

Если за весь 1942 год враг сбросил в реку 50 мин, то только за май 1943 года мы зафиксировали падение 364 магнитных и магнитно-акустических мин. Они имели различную кратность — от двух до шестнадцати. Это означало, что тральщик должен был пройти над миной до шестнадцати раз, чтобы заставить ее взорваться. Это, конечно, замедляло дело, а Москва все торопила ускорить перевозки. Почти каждую ночь звонил нарком Николай Герасимович Кузнецов:

— Как дела? Где караваны?

Не без удовольствия докладываю, что баржи идут без потерь, пока еще ни одна не подорвалась на мине и не потоплена бомбой.

Часто звонил и Анастас Иванович Микоян. Он требовал точных цифр:

— Сколько за сутки перевезено топлива?

Данные у меня всегда были наготове, сразу же называю количество. А в ответ слышу мягкое, но настойчивое: