Полвека на флоте

Выглядел он весьма внушительно - высокий, полный. Вообще-то это был образованный и умелый руководитель. Ему много помогал член Реввоенсовета Г.С. Окунев - опытный и эрудированный политработник, пользовавшийся на флоте большим авторитетом. Его выступления всегда отличались пониманием дела, конкретностью и многому нас учили.

В ночь на 12 сентября 1927 года после окончания флотских учений мы вышли в Сочи. На корабле шел командующий флотом. Погода была чудесная, тепло, на море полный штиль. Лунная дорожка казалась особенно широкой и яркой. Постепенно исчезали огоньки крымских маяков, по последнему из них Айтадору я определил место крейсера. Идем "перевалом", то есть не вдоль берегов Крыма, а прямым курсом на Сочи. До самого кавказского берега здесь нет никаких навигационных препятствий. Младшего штурмана И.И. Ковша, балагура и весельчака, прибывшего из последнего выпуска училища, я отпустил отдыхать, да и сам был не прочь прикорнуть в рубке на диване. Смущала близость начальства - с верхнего мостика доносился громкий баритон Орлова. Мы подходили к меридиану Керченского пролива, как вдруг крейсер сильно вздрогнул, словно налетел на каменную гряду. Командир застопорил машины.

У карты в штурманской рубке мигом столпились все начальники.

- В чем дело? - услышал я грозный возглас Орлова.

Что я мог ответить? Ведь под нами глубина более тысячи метров. Что бы ни случилось, но всякое начальство прежде всего хочет немедленно видеть живого виновника происшествия, а потом уж разбираться что к чему.

- Штурман! Где наше место? Быстро!

Я ткнул карандашом в точку на карте.

Крейсер медленно терял инерцию. Руль работал исправно. Из машины сообщили, что винты в порядке, но сильный удар слышали и там. Начались всяческие догадки. Снова и снова проверял свои расчеты. Все правильно. Крейсеру вновь дали ход. А через полчаса на мостик поднялся радист и подал комфлоту депешу. Орлов, подсвечивая тусклым фонариком, прочел, подозвал командира:

- Николай Николаевич! Все ясно, в Крыму сильное землетрясение, эпицентр в Ялте.

А я все еще обливался лотом. Хорошо, что было темно и никто не заметил моего волнения. Теперь уже не поминали штурмана и не требовали быстро показать наше место на карте. Начальство отправилось с мостика по каютам, а мы с командиром удалились в рубку. Видя мое понурое настроение, командир сказал:

- Давайте, штурман, приляжем на часок. И не переживайте: в море всякое бывает.

Так моя штурманская практика пополнилась знакомством с землетрясением на море.

Несмотря на задержку в пути, в точно назначенное время, ровно в 8 часов, крейсер отдал якорь на Сочинском рейде. Побывать на берегу нам не удалось, ибо через час вахтенный сигнальщик громко доложил с мостика: "Катер под флагом начальника Морских сил СССР отвалил от пристани!" Сыграли "большой сбор", команда выстроилась во фронт, караул и оркестр вызваны на ют. К трапу подошел катер, и на палубу быстро поднялся Р.А. Муклевич, впервые прибывший на Черноморский флот после вступления в высокую должность. Крейсер немедленно снялся с якоря и взял курс на Севастополь. Муклевич поздоровался, обошел строй моряков и поднялся на мостик, где и оставался до глубокой ночи.

Новый наморси оказался общительным и пытливым человеком. В Севастополе он побывал на многих кораблях, тепло беседовал с моряками, выходил в море, на деле проверял выучку экипажей. Мы быстро убедились, что это талантливый, мыслящий организатор, у которого сложилось свое твердое мнение о путях строительства флота.

Весна 1928 года запомнилась мне дипломатическими хлопотами. Нашу страну посетил король Афганистана Амаяула-хан. Советское правительство устроило ему торжественную встречу. С Афганистаном у Советского Союза к тому времени установились хорошие отношения. Из нашей страны король должен был отбыть на турецкой яхте "Измир", которая направлялась в Севастополь в сопровождении двух турецких же канонерских лодок. Мне было поручено встретить эти корабли на границе наших территориальных вод. Лоцмана почему-то не назначили, я выполнял его функции. Правда, вход в Северную бухту Севастополя не представлял никаких трудностей, надо было идти одним курсом - прямо по створу Инкерманских маяков.

Погода была свежая, и уже на пути к кораблям мой белоснежный костюм я был одет по форме No 1 - изрядно пострадал от брызг. Еще больше я промок, когда на волне ловил штормтрап - тонкую веревочную лестницу и по ней взбирался на высоченный борт океанской яхты. Поднявшись на палубу, я от имени командующего флотом поздравил командира отряда с прибытием и указал на карте место, отведенное для стоянки кораблей. Турецкий офицер, разглядев мои командирские нашивки, долго извинялся, что заставил меня подниматься по штормтрапу, объясняя свой промах тем, что они ожидали лоцмана, а не представителя командующего флотом.