Полвека охоты на тигров

Утром я отправил в волость нарочного, с просьбой арестовать Пака, но мне сообщили, что он домой не возвращался. Я объявил, что выдам сто рублей премии тому, кто укажет, где он находится, но был уверен в том, что он бежал за границу, которая отстояла от его фанзы в 10 верстах.

Осмотрев отобранный винчестер, я признал в нем бывший мой, проданный корейцу-охотнику из деревни Адеми год тому назад. Как потом выяснилось, охотник дал его Паку при условии выдачи ему половины стоимости добычи.

Я в сущности был доволен таким оборотом дела, ибо бегство за границу было большим наказанием, чем ему мог дать суд, но все же этим дело не кончилось.

Через три дня после случившегося ко мне приехали три брата Пака. Посидев некоторое время молча, по-восточному, они дипломатично начали беседу о своем брате-браконьере. Я вначале был уверен, что им просто неудобно передо мной за поступок брата и они решили выразить свое соболезнование по поводу случившегося, но поговорив с ними, убедился, что мои предположения ошибочны.

Тогда я обратился к ним с просьбой помочь мне разыскать их исчезнувшего брата, пообещав за это сто рублей.

Они ничего не ответили, но задали вопрос, где был в заключении их брат. Я сказал им, что он сидел в подвале и при этом показал оставленную им тужурку. Братья переглянулись между собой и вышли. Казалось, вопрос был исчерпан.

Однако прошло около двух часов, и братья снова явились ко мне. Они стали расспрашивать об исчезновении брата более подробно. Вначале я не мог понять, в чем дело, но затем убедился — они не верили в бегство Пака. Когда они, волнуясь, вначале попросили, а затем потребовали, чтобы я показал подвал, в котором содержался их брат, мне стало ясно, что они убеждены в том, что их брат убит и закопан в подвале.

Думаю, что до них дошел уже искаженный слух о том, что я грозился отрубить Паку голову и закопать. Загадочное же его исчезновение, по мнению братьев, являлось только подтверждением моих намерений.

Учтя эффект этих слухов, я категорически отказался впустить их в подвал, сделав вид, что это мне по какой-то причине нежелательно и тем самым еще более укрепил их подозрения. Братья подняли скандал, но я был неумолим, и кончилось тем, что они высказали мне в глаза свои подозрения и заявили, что сообщат об этом властям.

Цель была достигнута, и слухи о расправе с браконьером быстро разнеслись по окрестностям.

Вскоре я узнал, что через три дня после визита ко мне братьев Пак вернулся домой, взял свои вещи и бежал снова за границу, вернувшись окончательно домой только через год. Я, конечно, сделал вид, что об этом ничего не знаю, ибо и так он был достаточно наказан.

Так родятся легенды… Распускаемые нарочито слухи о привязывании к деревьям раздетых догола браконьеров для кормления комаров и всевозможных других истязаниях служили мне самыми лучшими и дешевыми помощниками при исключительно тяжелой и рискованной охране оленей.

Но, конечно, с самыми смелыми браконьерами, в случае, когда их захватить было невозможно, приходилось применять меры более действующие на нервы — это аккуратное обстреливание их из засады, притом так, чтобы пули ложились от них на расстоянии, скажем одного-двух аршин. Браконьер, конечно, не предполагает, что вы не хотите в него нарочно попадать, а думает обратное и спешит удрать. Зато в большинстве случаев, вторично он избегает нанести визит, да еще другим не советует.

Когда-нибудь в другой раз я расскажу о более рискованных случаях при ловле браконьеров.

Макар и кабаны

Это произошло в период с 15 по 22 декабря 1933 года. Зимы в то время мы проводили еще не у себя, в корейском имении Новине, а в городе Сейсин.

Нужно сказать, что декабрь самый благоприятный месяц для охоты на кабанов, так как с ним совпадает сезон кабаньих свадеб (иначе говоря, по-охотничьи — «гона»). Кабаны, особенно самцы (секачи), буквально дуреют и, увлекшись ухаживанием, зачастую не обращают внимания на выстрелы, что значительно облегчает охоту.

Правда, в этот период раненый кабан опаснее при преследовании, чем обычно, но тут только от охотника требуется большая бдительность. Кроме того, в желудевые годы в декабре в лесу еще остается много желудей и поэтому кабаны, в поисках их, собираются в дубняках, что опять-таки позволяет легче их отыскивать.

В 8 часов утра мы сели на поезд, отходивший из Сейсина на север, а в 10.30 утра уже высадились на станции Сохио, откуда к вечеру нужно было добраться до местечка Унгидон, в фанзу корейца Макара, расположенную в 20 верстах от линии железной дороги.

Для охотника, побывавшего хотя бы раз в Унгидоне, название этого местечка никогда не изгладится из памяти. Это буквально «Кабанье Эльдорадо». Мы бывали там зимой ежегодно, и эта поездка была уже по счету десятой. В течение десяти лет были изучены все любимейшие места пребывания кабанов, и я как-то в шутку, направляясь туда, говорил охотникам:

— Если хотите иметь полный успех — начинайте думать по-кабаньи…