Полвека с небом

Мне говорили, что погоны маршала не вяжутся с тесной кабиной сверхзвукового перехватчика, что в круг обязанностей заместителя главкома Войск ПВО страны не входят ночные стрельбы по радиоуправляемым мишеням, что профессия летчика-истребителя — профессия молодых, а я давно уже немолод. Все это было верно. Обо всем этом я знал и сам. Причем знал лучше многих других. Знал и все-таки продолжал летать.

Жизнь человека, в отличие от жизни материи — предмета точных наук, не терпит жестких схем и однозначных формул. Она ими, как правило, тяготится. И что верно для одного, теряет порой всякий смысл для другого. Для некоторых профессия — способ добывания материальных и иных благ. Такие работают для того, чтобы жить так, как им нравится и как хочется. И неплохо иной раз работают; порой даже просто хорошо. Но главное для них быт и личная жизнь; работа для них не цель, а лишь средство. Не хочу никого осуждать. Всякий вправе делать собственный выбор.

Есть такое право и у меня. Я, как и многие другие, сделал иной выбор. Для меня профессия стала жизнью. Я всегда жил, чтобы работать. А следовательно, и летать. Без этого я себя просто не мыслил. Труд не только создал человека, он наполнил его жизнь содержанием и внутренним смыслом. Только делая дело, можно раскрыть себя, выявить все, на что ты способен. А частью моего дела, моей профессии было летать. И я продолжал летать, потому что хотел летать, потому что мог летать, потому что должен был летать. Маршал авиации — воинское звание. Заместитель главкома ПВО — должность. А летчик-истребитель — это профессия. Моя профессия. Та самая, которой я посвятил свою жизнь.

Мне могут возразить, что жизнь многообразна, что помимо профессии существуют иные стимулы и интересы, иные сферы применения духовных и физических сил. Нельзя, дескать, замыкаться в рамках избранного дела, будто вне его ничего нет.

А я и не замыкался. Я всегда жил и стремился жить полнокровно. Семья, широкий круг друзей, общественные связи, книги, спорт, искусство — да разве перечислишь все, что тебе дорого или интересно, разве можно составить реестр самому себе?! Прибавлю, пожалуй, только одно. Никогда я не чуждался никакой работы: могу столярничать и слесарничать, сварить борщ или нажарить котлет, смастерить дельтаплан или связать, если надо, свитер. За свою жизнь я научился многому. Но главным для меня все же остается то, что я научился летать. Мир широк, и жизнь действительно многогранна, но профессия у человека обычно одна. И если он выбрал ее ради нее самой, если отдал ей свою душу и сердце, значит, он выбрал вместе с ней и свою жизнь. Во всяком случае, для меня это именно так. И я рад этому.

Летчик-истребитель — великолепная профессия. И тот, кому повезло, кто сумел добиться в ней признания и подлинного мастерства, никогда не изменит ей, ни на что не променяет ее, каких бы ему благ ни сулили. Это не только мое личное мнение. Под моими словами подпишется подавляющее большинство тех, кому выпало счастье поднимать в небо эти мощные скоростные машины. Любой из них не просто беззаветно влюблен в избранное дело, но и наверняка гордится им. И это, на мой взгляд, вполне естественно. Не только потому, что всякому профессионалу свойственно гордиться тем, как он делает свое дело. Но также и потому, что летчик-истребитель — особая профессия. Далеко не каждому она по плечу. Летчиком-истребителем, как, скажем художником, охотником или верхолазом, надо родиться.

Хочу, чтобы меня правильно поняли. Я отнюдь не пытаюсь противопоставить свою профессию остальным, говорить о ней, как об уделе избранных, куда ход прочим смертным заказан. Вовсе даже наоборот. Снобизм в любых формах, в том числе и гордыня престижных профессий, всегда вызывал у меня чувство неприязни и отвращения. В то же время, конечно, профессия профессии рознь.

Есть менее, есть более популярные. Есть и такие, которые мы условно называем почетными. Условно потому, что почет этот относится не к лицам, не к отдельным представителям так называемых знатных профессий, а к системе приоритетов общества. В силу каких-то причин общество выдвигает на передний план те или иные задачи, то или иное важное для всех первостепенное дело. И оно, это дело, становится престижным, пользуется у людей почетом — дело, а не тот, кто в порыве суетного тщеславия спешит к нему примазаться. Почет — общественная дань трудностям, которые приходится преодолевать, а не кокарде на ведомственной фуражке. Недостаточно, словом, взять в руки отбойный молоток, чтобы снискать почет, традиционно связываемый у нас с шахтерской профессией; мало подняться на университетскую кафедру, чтобы разделить в глазах студенчества популярность, присущую престижному труду преподавателей. Необходимо еще оказаться достойным избранного дела, и вдвойне достойным, если оно из тех, что пользуются в обществе особенным уважением и почетом.