Полвека с небом

Конечно, это была не единственная и далеко не самая существенная примета, по которой бы мы могли судить о том, что военно-политическая машина фашизма доживает свои последние дни. Об этом свидетельствовало многое. Гитлеровские армии под ударами наших войск повсюду откатывались на запад, Почти вся территория Советского Союза, за исключением нескольких районов Прибалтики, была освобождена от фашистских захватчиков. Даже союзники, убедившись, что Советская Армия вполне способна очистить Европу от нацистов и без их многократно обещанной, но всякий раз откладываемой помощи, решили в конце концов отказаться от политики выжидания и проволочек и высадили в июне 1944 года свои войска на побережье Франции, в результате чего немцам теперь приходилось вести войну на два фронта.

Однако мы хорошо понимали и другое. Враг будет сопротивляться до последней возможности. У Гитлера и его клики просто нет иного выбора. И мы не столько предавались заслуженному отдыху, сколько готовились к новым решительным сражениям. «Добить фашистского зверя в его логове!» — стало лозунгом тех дней.

Вместе с командирами дивизий и штабными работниками мы тщательно проанализировали приобретенный в ходе Белорусской операции опыт, делая особый упор на управление частями корпуса при взаимодействии с танковыми группировками, действовавшими в отрыве от основных войск. Мы отчетливо сознавали, что задачи эти приобретут еще более важное значение в предстоящих сражениях, независимо от того, на какой участок фронта мы попадем. А тут у нас имелись не только удачи и успехи, случались и оплошности, и просчеты. Из них следовало сделать необходимые выводы на будущее. Не всегда поспевая за быстро продвигавшимися танковыми частями, мы порой не очень ясно представляли себе задачи прикрываемых войск в быстро менявшейся обстановке боевых действий. Из-за отставания аэродромов недопустимо увеличивалось иногда подлетное время, что не только сокращало срок патрулирования истребителей над полем боя, но и не позволяло своевременно наращивать необходимые силы, когда в том возникала острая нужда в связи с появлением больших групп самолетов противника. И хотя почти в каждом танковом соединении находилась наша оперативная группа или летчик, осуществлявший наведение истребителей, нередко из-за плохо налаженной связи или из-за той же нехватки полевых аэродромов управление авиаполками корпуса осуществлялось далеко не наилучшим образом. Детально разбирая подобные случаи, мы искали способы, позволявшие избегать аналогичных ошибок, строить управление боевыми действиями более надежно и эффективно.

Не менее тщательно анализировали мы и тактику, применявшуюся противником. А она, надо сказать, претерпела за последнее время существенные изменения. Если прежде немецкие истребители предпочитали действовать небольшими, в смысле тактической единицы, группами при одновременно большом их количестве в воздухе, то теперь, когда общее количество авиации у противника резко поубавилось, а мастерство летчиков в среднем понизилось, они стремились вылетать группами по двадцать, тридцать и более самолетов. Объяснялось это, видимо, тем, что если раньше геринговские асы, уверенные в себе и наглые, сами искали встреч с нашими истребителями, то новое поколение немецких летчиков, давным-давно смирившееся с тем, что господство в воздухе раз и навсегда перешло на сторону советской авиации, всячески старалось избегать подобных встреч. И большие группы, которыми они теперь летали, должны были, по их мнению, хоть как-то помочь им отбиваться от атак наших истребителей. Так или иначе, но все это приходилось нам учитывать.

Командир 265-й авиадивизии полковник Корягин и сам являлся сторонником применения крупных групп истребителей, в боевых вылетах которых, кстати, нередко принимал личное участие. Полковник Орлов, командир 278-й дивизии, напротив, охотно выпускал своих летчиков и на свободную охоту, и на патрулирование мелкими группами, а когда требовалось, умело маневрировал силами своих полков в воздушных боях. Дело здесь было не в личных пристрастиях, а в той самой негласной специализации, о которой я уже упоминал и которая затрагивала не только летчиков, но и в известной степени командиров полков и дивизий.

И Корягин, и Орлов помимо того, что зарекомендовали себя опытными командирами и умелыми организаторами, отличались еще и завидными способностями талантливых воспитателей и методистов. Сейчас, когда летный состав корпуса получал пополнение людьми, эти их качества оказались особенно кстати.