ПОЛВЕКА В АВИАЦИИ Записки академика

Короче говоря, такой поворот событий сильно подействовал на весь отечественный авиационный мир и, естественно, не мог не сказаться на работе нашего института. «Эхом» их стало и историческое заседание коллегии МАП осенью 1959 года, на котором мне довелось присутствовать. На ней обсуждался один вопрос: в каком же направлении теперь развивать авиационную промышленность? То ли ей тоже примкнуть к дележке ракетно-космического «пирога», то ли продолжать делать свое авиационное дело? Заседание было очень бурным, выступали практически все наши ведущие генеральные и главные конструктора, ученые, а поскольку мы находились под политическим давлением руководства страны, которое провозгласило ракетно-космическую доктрину, то очень многие подстраивались под эту политическую линию. В частности, от имени ЦАГИ речь держал академик В. В. Струминский, который присоединился к концепции правительства и ЦК КПСС и доказывал, что теперь наступил практически конец авиации… Ну, если не конец, - гражданская-то авиация остается, как и ряд проблем народного хозяйства, которые можно решить только с ее помощью, - то роль боевой авиации будет сводиться к каким-то второстепенным задачам, особенно в области обороны страны. На передний план выходят зенитные, баллистические и всякие другие ракеты, а пилотируемая авиация начинает себя изживать. Всех очень мудро и здраво рассудил Андрей Николаевич Туполев. Он вышел на трибуну и произнес речь, смысл которой сводился к следующему:

– Ребята! Пока есть атмосфера, человек будет летать в атмосфере. Поэтому - берегите атмосферу! И не бойтесь, что авиация «загнется». Авиация будет всегда, не беспокойтесь…

Эта короткая речь как будто мгновенно всех отрезвила. И после этого заседания коллегии МАП, - а также, я уверен, и других, на более высоком уровне - родилось новое министерство - общего машиностроения. В него перешли разработчики и конструкторы, сменившие авиационную тематику на космическую: Челомей со своими КБ и заводами, НИИ-1, ставший центром им. Келдыша и занимающийся жидкостно-реактивными двигателями, ОКБ Лавочкина, которое переключилось на решение проблем дальнего космоса, и «лунники», и другие. В MOM перешел и Королев с НИИ-88 и группой заводов. Первым министром нового министерства был назначен С. А. Афанасьев. Так родилось специальное направление в советской технике - ракетно-космическая отрасль.

С моей точки зрения, этим самым был нанесен громадный ущерб развитию единых авиационно-космических технологий. Во всем мире - в Европе, Америке, на других континентах - фирмы, которые занимаются ракетно-космическими системами, работают и над авиационными системами. Поэтому взаимное перетекание идей - конструкторской и технологической культуры - обогащало оба направления, идущих по одной технической линии. Естественно, это вело и к удешевлению систем, поскольку исключалось дублирование каких-то работ. В Советском Союзе же были созданы две параллельные мощнейшие промышленности, которые в силу ведомственных барьеров, стали развиваться самостоятельно. А это, во-первых, привело к двойной трате средств на технологии, оснастку, создание коллективов, конструкторских школ, испытательных баз и т. д., а,

во-вторых, на десятилетия был положен водораздел между родственными областями знаний. Выше я приводил пример, как авиационные достижения Мясищева помогли Челомею создать свои ракеты, позволив ему опередить друзей-конкурентов.

Этот водораздел родился не потому, что состоялось заседание коллегии МАП, о котором я рассказал выше. Он просто стал выражением противоречий в высших сферах руководства страны, в первую очередь между министром авиационной промышленности П. В. Дементьевым и секретарем ЦК КПСС, ведущим вопросы «оборонки» Д. Ф. Устиновым. Они недолюбливали друг друга. Дементьев хотел поскорее освободиться от космических «побегов», неожиданно быстро проросших в недрах МАП, прежде всего от такого авторитарного и авторитетного конструктора, как Челомей, который, похоже, не давал ему спокойно жить. А Устинов, исторически выросший и вышедший из оборонной промышленности, стремился всеми силами облегчить жизнь Королеву «со товарищи», которые ему были более близки, чем авиационные деятели, потому что, будучи в свое время министром оборонной промышленности, он как раз и поднимал на щит ракетно-космическую область. Это было его детище… Так и родилось MOM. Но и там не все пошло гладко.

Если вначале Челомей делал много «макулатуры», то потом стал давать хорошие изделия - сделал «сотку», потом «пятисотку» и заложил конструкцию «семисотки». Создав «пятисотку», а тем самым - базу ракетоносителей, он начал заниматься космическими аппаратами. А поскольку в одном министерстве оказались два генеральных конструктора - Королев и Челомей - естественно, между ними развернулась конкурентная борьба. Как раз в это время по всей стране звучал призыв «достойно встретить 50-летие Советской власти». На него решено было ответить «Лунной программой».