Полвека в авиации. Записки академика

Все это не преминуло быстро сказаться. Экономику стало лихорадить. Постановления остались на бумаге. Тогда заговорили об «ускорении». Что это такое? Для нас это было совершенно не ясно. Сплошные лозунги и эмоции. Газеты, партийные съезды, бесконечные совещания — все призывали нас перестраиваться и «ускоряться». Мне кажется, что Горбачев и все его окружение не представляли механизмов перестройки. Теперь, спустя более десяти лет, особенно отчетливо понимаешь всю беспомощность политического руководства того времени. России явно не повезло с лидером. Тем более обидно, что в Китае, значительно более отсталой в экономическом отношении стране, но с близкой политической и экономической системой, был также взят курс на перестройку. Но там этот процесс шел последовательно, без ломки экономических отношений, а с наращиванием новых форм, в том числе и рыночных. При этом никто не призывал к ломке политической системы. СССР в то время по объемам производства был второй державой мира, обладая значительным экономическим и ресурсным потенциалами. Начальные условия у нас для перехода к рыночным методам управления народным хозяйством явно были более предпочтительными, чем у Китая. Однако история распорядилась иначе. Невольно задумаешься о роли личности в истории.

Первый шаг, который сделало новое руководство для перехода к рыночным формам, — это постановление о создании кооперативов. Было заявлено, что кооперативы нас «накормят, оденут и обуют», станут основой малого бизнеса, особенно в сфере услуг. Все это звучало обнадеживающе, но был один принципиальный момент — кооперативам дано было право заключать хозяйственные договора с государственными предприятиями по их основной тематике. А ведь в централизованной экономике, как я уже говорил, существовали «разные» деньги. Были безналичные расчеты, которые балансировали отношения государственных предприятий между собой, и был фонд зарплаты, который обналичивался реальными деньгами и обеспечивался реальным объемом товаров и услуг.

Кооперативы быстро адаптировались к этой системе. Они заключали договора с предприятиями, нередко довольно «липовые», получали по договору деньги по безналичному расчету и быстро их обналичивали. При этом не исключалась и сделка с директором предприятия об «откате» наличных в его карман. Таким образом была выброшена в оборот большая масса денег, ничем не обеспеченная. Особенно поднаторели в этом процессе комсомольские организации, создавая так называемые молодежные инженерные центры в форме кооперативов.

Помню, ко мне пришел секретарь нашей комсомольской организации и, согласно некоему постановлению Фрунзенского райкома комсомола, потребовал заключить с инженерным молодежным центром договор о выполнении ряда работ. Я предложил включиться нашим комсомольцам в работы, связанные с опытным производством, где явно не хватало людей. На это предложение я получил довольно резкий отказ. Он потребовал заключить договор по основной тематике. «Но позвольте, по основной тематике вы получаете зарплату и при этом вычленить какие-то вопросы из коллективного процесса, в котором участвуют не только комсомольцы, просто невозможно», — ответил я и отказался заключать договор. Он посмотрел на меня с явным сожалением, как на человека, который не понимает сути современной политики.

Спустя несколько месяцев он, придя ко мне с заявлением об увольнении, вынул из кармана пиджака внушительную пачку денежных купюр, помахал перед моим носом и произнес: «Вот видите, Евгений Александрович, как делают деньги. Вы их не заработаете и за год».

Подобные кооперативы, естественно, нас и не накормили, и не одели, разве что «обули», обналичив большую массу безналичных денег и вызвав первый финансовый кризис в стране, который пришлось расхлебывать премьеру Павлову. Рыжков же, при котором были открыты шлюзы обналичивания бюджетных денег, благородно хлопнул дверью, уйдя в отставку.