Полвека в авиации. Записки академика

Вообще в этой войне было очень много странного, например, достаточная вооруженность боевиков российскими боеприпасами и оружием. В Чечне у сепаратистов были образцы военной техники, которые по существу еще не поступали на снабжение федеральных войск. Поражала и хорошая осведомленность о готовящихся с нашей стороны операциях. Даже «засекречивание» наших летчиков говорит о многом. Средства массовой информации, особенно «демократической» направленности, по сути, работали на боевиков. Корреспонденты газет и телевидения беспрепятственно брали интервью у руководства Чечни, а наши спецслужбы не могли почему-то установить места их пребывания. Имея контакты со многими летчиками, руководителями спецслужб ВВС, я чувствовал недовольство с их стороны. Вслух это не произносилось, но в воздухе висело слово «измена». Да и само мирное соглашение, подписанное Березовским и Лебедем в Хасавюрте, пахло изменой. Ясно было всем, что сепаратисты получали передышку. В дальнейшем это подтвердило, но это уже относится ко второй чеченской войне.

Создание системы государственных научных центров

Одним из первых указов Президента Российской Федерации Б. Н. Ельцина было упразднение отраслевого управления. Были ликвидированы оборонные министерства и Военно-промышленная комиссия, которая координировала всю деятельность, связанную с оборонным комплексом. ВПК четко организовывала всю производящую цепочку вооружений — от фундаментальных исследований институтов Академии наук до прикладных, которые вели научные центры в отраслях промышленности, конструкторских разработок в ОКБ и производства на серийных заводах. В процесс были вовлечены десятки тысяч предприятий, начиная, как говорят, «от руды» до выпуска сложного наукоемкого продукта.

Ликвидация ВПКразрушила всю вертикаль управления. Начался процесс акционирования в условиях отсутствия необходимой нормативной базы. Все очень быстро перемешалось в разных формах собственности, распались производственные связи между предприятиями, стали преобладать узкие интересы отдельных руководителей. Об интересах государства никто не вспоминал.

В наиболее трудном положении оказалась отраслевая прикладная наука. В каждой отрасли были головные научные центры. В авиационной промышленности это были ЦАГИ, ЦИАМ, ГосНИИАС, ЛИИ, ВИАМ, которые отвечали за свои научные направления, и в этих центрах была сосредоточена уникальная экспериментальная база в виде аэродинамических труб, стендов, летно-испытательных аэродромов, полигонов, моделирующих комплексов и т. д.

В судостроении таким центром был институт им. Крылова, в электромашиностроении — Всесоюзный энергетический институт, в атомной промышленности — научные центры Арзамас-16 и Челябинск-70, в ракетно-космической области — ЦНИИМАШ и Центр им. Келдыша и т. д.

Общим для всех этих научных центров было наличие очень энергоемкой, сложной, уникальной экспериментальной базы, предназначенной для отработки сложных технических систем, создаваемых в промышленности. Для «чисто» научных исследований она была явно избыточна. А ОКБ, как правило, не имели подобных уникальных установок. Эта экспериментальная научная база создавалась десятилетиями, на нее был потрачен не один десяток миллиардов рублей, и по существу это было общенациональное достояние. Но руководство страны об этом просто забыло. И центры были предоставлены сами себе, хотя никакая коммерческая деятельность не способна содержать такую сложную экспериментальную базу. Нужна помощь государства.

Пользуясь статусом академика и имея достаточные контакты с руководителями научных центров, я решил их собрать в ГосНИИАС. На мой призыв откликнулись начальник ЦАГИ академик Свищев, начальник ЦИАМ доктор технических наук Огородников, начальник ВИАМ член-корреспондент Шалин, директор НИИ экспериментальной физики (Арзамас-16) академик Негин, директор ЦНИИМАШ академик Уткин, директор института им. Крылова академик Пашин и другие.