Полвойны

Рэйт до боли стиснул кулак.

– Вы действительно так считаете, государь? – Его голос надломился и превратился в ничто, его тошнило от ревности, мутило от несправедливости, но Горм принял его подкатывающие слезы за слезы искренней благодарности.

– Истинно говорю, и… я тебя прощаю. – Крушитель Мечей просиял так, словно богаче его прощения на свете не существовало даров. А уж Рэйту не мечтать о большем и подавно. – Матери Скейр подавай во всем постоянство. Но мне в приближенных нужны мужчины, а не беспрекословные рабы. По-настоящему верный слуга порой должен оберегать хозяина от его собственных опрометчивых решений.

– Боги и врямь возлюбили вас, государь, и даровали больше, чем любой мог бы только желать. – Больше, чем любой бы заслуживал. Особенно такой, как этот. Рэйт вгляделся в это сияющее лицо, в шрамах от сотен боев и схваток. Омытое яркими переливами цветных лучей. В лицо человека, которого он некогда чтил, кем восторгался. Лицо того, кто сделал Рэйта таким, какой он есть.

Убийцей.

Он снял с алтаря золотую чашу.

– Позвольте наполнить бокал в честь вашей победы! – И наклонил кувшин, и густое вино расплескалось – красно, как кровь на мраморном алтарном помосте. Он сделал глоток, полагавшийся чашнику – удостовериться, что вино не опасно для губ достойней, чем у него.

Позади грохнуло, посыпалась громкая брань, и Горм повернулся на шум. Рэйт запустил пальцы в цепь на поясе и почувствовал прохладу стекла.

Усохлый, волокнистый труп Верховного короля столкнули с прощального ложа. Он шмякнулся на пол, а двое воинов Горма дрались за его алый саван. Как собаки, не поделившие кость, они тянули, надрывая, драгоценную ткань – каждый к себе.

– В этом есть своя песня, – пробубнил Горм, глядя на голое тело того, кто правил морем Осколков, а ныне в унижении валялся на своем недостроенном полу. – Все-таки сегодняшний день вдохновит множество песен.

– Баллад о падениях столиц, о погибели королей! – произнес Рэйт. Он преклонил колено и протянул своему господину золотую чашу. В точности, как всегда по окончании поединка либо сражения. После всякой победы. После каждой сожженной усадьбы. После любой завалящей смертишки.

– Пьем за нового Верховного короля! – провозгласил он. – Из принадлежавшей старому чаши!

– Соскучился я без тебя, Рэйт. – Горм потянулся к чаше с радостной улыбкой, совсем как у Скары, когда кольчуга пришлась ей впору. Однако сегодня руки у Рэйта не дрожали. – Я проявил мелочную неблагодарность, а сам видишь, что бывает с неблагодарными государями. Ты вернешься ко мне и снова встанешь с моим мечом, за моей чашей. – И Горм поднес напиток к губам.

Рэйт основательно перевел дух и со вздохом выдавил:

– Это все, о чем я в жизни мечтал.

– Бве. – Крушитель Мечей наморщил нос. – Мерзковатый привкус у этого вина.

– Здесь у всего мерзковатый привкус.

– Воистину. – Горм сделал новый глоток и сузил глаза на Рэйта над краем чаши. – Ты очень заметно изменился. Время, проведенное с моей королевой, научило тебя проницательности и терпению.

– Королева Скара помогла мне на многое взглянуть с другой стороны, государь. Мне сейчас следует отправиться к ней и доложить об уходе на прежнее место службы. Так полагается поступить.

– Ты решил поступить как полагается? У тебя в самом деле зашел ум за разум! – Горм осушил чашу, со звоном бросил ее на алтарь и вытер с бороды пару капель. – Ну что ж, ступай к королеве. Она, должно быть, уже на берегу. В конце концов, завтра утром наша свадьба. Полагаю, ей будет грустно потерять ее любимого пса! – Крушитель Мечей потянулся и скубнул Рэйта за волосы. – Зато я буду рад вернуть назад своего.

Рэйт согнулся в поклоне.

– Ваш пес обрадован гораздо сильнее, государь. – На этом он повернулся и сошел с помоста – вразвалку, почти как встарь. Кивнул Сориорну – тот как раз входил сюда с навершием, отколупанным от меча Верховного короля.

– Велите сжечь это сооружение, государь? – услышал Рэйт вопрос знаменосца.

– Зачем сжигать то, что можно использовать? – ответил Горм. – Пара ударов резцом переделают эти убогие изваяния в статуи Матери Войны, и мы одним махом соорудим здесь ее великий храм! Наш справедливый ответ той, что подарила своему возлюбленному сыну целое море Осколков…

Рэйт с улыбкой вышел в ночь. На этот раз он не сожалел ни о чем.

50. День счастья

Скара смотрела на себя в зеркале.

Вспомнилось, как точно так же она стояла у зеркала в Торлбю после бегства из горящих развалин дедушкиного дворца. Кажется, прошло сто лет. Тогда она с трудом узнавала хрупкую девчушку за стеклом. Теперешняя остролицая женщина тоже ей едва ли знакома. У этой женщины гордый и независимый взгляд, непреклонно сжатые губы, и видно, что ей не терпится пустить в ход кинжал, что висит на поясе с дорогими каменьями.