Полвойны

Скара подобрала юбки и небрежно махнула Рэйту идти следом. Ему до сих пор не по нутру получать приказы от девицы, и Дженнер наверняка подметил это.

Старый разбойник взял его за руку.

– Послушай, малыш. Ты – боец, и видят боги, без бойцов нам никак. Но тот, кто повсюду ищет бой, хм… довольно скоро найдет, что последний бой явно был лишним.

Рэйт ощерил клыки:

– Все, что я нажил, я вышиб из этого мира своим кулаком.

– Айе. Ну так и много ты нажил? – Возможно, в словах хрыча и завелось привидение смысла. – Ладно, ты только ее береги, угу?

Рэйт стряхнул его руку.

– Не ослабляй беспокойство, дедуля.

Снаружи, под солнцем, Скара сокрушенно качала головой над пнем посреди двора.

– Помню я, как здесь высилось могучее Древо Твердыни. Его срубили. Сестра Ауд считает это дурной приметой.

– Бывают люди, которым повсюду мнятся приметы. – Наверно, Рэйту в конце любой фразы стоило добавлять «моя государыня», но слова не укладывались на языке. Любезничать – не для него.

– А ты сам?

– Мне всегда казалось, что боги посылают удачу тем, кто богат на раздачу побоев и беден на жалость. С этим я и рос.

– Где же ты рос? В волчьей стае?

Рэйт раздвинул брови.

– Айе. Более-менее так.

– Сколько тебе лет?

– Точно не знаю. – Скара изумленно захлопала ресницами, а он пожал плечами. – У волков нелады со счетом.

Она направилась к воротам. За ними двинулась ее невольница, опустив наземь взгляд.

– А как же ты стал меченосцем самого короля?

– Нас выбрала мать Скейр. Меня и брата.

– Значит, ты ее должник.

Рэйт подумал о суровых очах и не менее суровых уроках служительницы и сгорбился, вспоминая не одну пройденную порку.

– Айе. Наверно, вы правы.

– И Крушитель Мечей – твой кумир.

Рэйт подумал об оплеухах, о распоряжениях, о кровавой службе, которую нес в приграничье.

– Он величайший воитель на всем море Осколков.

Зоркие глаза Скары стрельнули по сторонам.

– Так он отправил тебя меня защищать – или на меня доносить?

У Рэйта словно земля ушла из-под ног. Правда, он не сказать что твердо стоял на ногах, с тех пор как послан был ей в услужение.

– Осмелюсь сказать – и то и другое. Но защитник из меня куда лучше, нежли доносчик.

– Или лжец, видится мне.

– Из нас с братом умный – он.

– Значит, Крушитель Мечей мне не верит?

– Как говорит мать Скейр – не предают лишь враги.

Скара усмехнулась, ступая во мрак проведенного эльфами хода:

– Служители еще не то скажут.

– Айе, служители. Но вот что я вам скажу. Если то понадобится ради вашей защиты, то за вас я умру.

Она заморгала, сглотнула, встрепенулся мускул на ее тонкой шее. «Поразительно дивное чудо», – подумал он.

– А если то понадобится для доносительства, то я слишком туп, чтобы проникнуть в ваши планы.

– Ах. – Ее взгляд пробежал по его лицу. – Ты просто-напросто дурачок-красавчик.

Рэйт редко краснел, но сейчас к щекам явно прилила горячая кровь. На стену щитов с зазубринами секир и копий он бы кинулся безоглядно, но один высверк глаз этой лозинки рассыпал в прах всю его храбрость.

– Э-э-э… красоту я, наверное, оставлю вам самой. А ту часть, где дурак – отрицать не буду.

– Мать Кире всегда наставляла: лишь глупцы зовут себя умными.

Усмехаться подошла очередь Рэйта:

– Служители наговорят, больше слушайте.

Хохот Скары разлетелся во тьме. У такой крохотной девчушки такой громадный смех. Удалый и разухабистый, как у матерой солдатни, что за элем травит байки в пивной. «Поразительно дивное чудо», – опять подумал Рэйт.

– Айе, – отсмеялась она, – служители. Так почему ж Крушитель Мечей отрядил тебя?

Словно под неумеющим плавать разверзлась пучина.

– Э-э?

– Почему честного простака отправили выполнять работу пройдохи?

От этих слов он заугрюмился – как раз когда они вышли на солнечный свет.

Повезло – от ответа он оказался избавлен.

За воротами собралась изрядная толпа, но работа не продвинулась вперед ни на шаг. Если не считать за задел гневные взгляды, едкие колкости и открытые оскорбления, что, если честно, Рэйт, как правило, считал. Ванстерцы против гетланцев, все тот же обычный расклад, настолько утомительный, что даже он устал его наблюдать. Рэкки и старый гетландец, Хуннан, с рожей, красной, как отшлепанная задница, стояли против друг друга в самой середке. Оба взъерошились, как коты. У Рэкки в руках мотыга, у Хуннана – лопата, и, видимо, все шло к тому, что скоро они воткнут свои инструменты – и явно не в землю.

– Эгей! – взревел Рэйт, бросаясь туда, и оба повернули к нему головы. Он вклинился между ними, увидал сведенные скулы Хуннана, и лопата старика дрогнула. Боги, до чего ж горит огнем жажда двинуть ему лбом, врезать кулаком, схватить за плечи и разорвать морду зубами. Рэйт обнаружил, что уже оскалился, готовясь приступить к делу. Его многолетняя выучка, всегда срабатывающая сама собой, возопила против, но Рэйт молниеносно выбросил руку и вместо этого выхватил лопату. И тут же, пока гетландскому старику не хватило времени на раздумье, спрыгнул в канаву рва.