Полвойны

— Я приду за остальными! – крикнул он, поворачиваясь к проему.

И так закончилось убийство дня.

Мечты

Скаре нравилось делить с кем-то свою постель.

Она не знала точно, нравилось ли ей совокупление, с учетом всего шума, который вокруг него поднимали. Оно казалось ей грязным, чуждым и неудобным. Даже немного нелепым. В первый раз она бы даже рассмеялась, если бы он не воспринимал это так серьезно. Липкое ощупывание. Неловкое ворчание. Соприкосновение кожи, без какого-либо изящества или романтики. В ее мечтах они оба точно знали, что делать. В реальности она вряд ли понимала, чего хочет, не говоря уже о том, что делал он.

Но ей нравилась близость его тела после. Нравилась его сила, грубость и тепло. Ей нравилось, как ее грудь прилегала к его широкой спине, как ее ноги сплетались с его ногами, как его ребра вздымались рядом с ней, когда он вдыхал. Ей нравилось, как он дергался и трепетал во сне – так подергивались собаки возле огня в зале ее деда. Ей даже нравился кислый запах его пота, совсем не приятный, но по какой-то причине она никогда не могла им надышаться.

Ей нравилось не быть одной.

Она коснулась его плеча. Почувствовала под пальцами грубую кожу шрама. Провела пальцами дальше и наткнулась еще на один шрам, а потом еще и еще.

— Так много шрамов, – прошептала она.

— В Ванстерланде мы зовем их наградой воинам, – услышала она его голос. Значит, не спал. Она удивилась бы, если бы в Оплоте Байла кто-то спал. В конце концов, к чему спать в последнюю ночь своей жизни?

— Они похожи на следы кнута.

Он замолчал, и она подумала, что, видимо, не должна была этого говорить. Она больше не имела понятия, какие теперь между ними правила, но начинала понимать, что, обнажив перед кем-то тело, вовсе не становится проще обнажать сердце. Наверное, даже труднее.

Плечи Рэйта шевельнулись, когда он пожал ими. 

— Прежде чем стать слугой Горма, я был плохим. А после я не всегда был достаточно плохим.

— Прости, – пробормотала она.

Она просила прощения за то, что его били кнутом. За то, что она не знала, что на это сказать. Они были такими разными, во всем. Казалось невозможным, что они могли подойти друг другу. Но когда она положила на него руку, и он сцепил ее пальцы со своими, те друг другу неплохо подошли. Быть может, любые живые пальцы подходят друг другу, когда Смерть протягивает свои.

— Что мы делаем? – спросил он.

— Держимся за руки.

— Сегодня. А завтра?

— Не думала, что тебя сильно волнует завтра. Как раз это мне в тебе и нравится.

— Обычно завтра казалось таким далеким. Теперь оно внезапно приблизилось.

По правде сказать, она и понятия не имела, что они делали, сейчас или завтра. Она немало времени провела, раздумывая, каково это – заполучить его. И не думала вовсе о том, что будет делать, когда заполучит. Это было похоже на коробочку с секретом, которую привез посланник из Каталии в качестве подарка ее деду. Четыре дня понадобилось, чтобы ее открыть, а когда ей это удалось, внутри оказалась еще одна.

Несмотря на все тепло Рэйта, она содрогнулась и зашептала ему в рваное ухо:

— Думаешь, Светлый Иллинг нападет сегодня ночью?

— Он не спешит. Думаю, он подождет до рассвета.

Она подумала о крови, капающей в темноте с острия меча Иллинга, и крепче прижалась к спине Рэйта.

— Король Утил мертв, – пробормотала она. Он казался человеком, выкованным из железа, нерушимым. Но она видела, как он лежит, бледный и холодный, перед Стулом Байла.

— Смерть ждет всех нас, – сказал Рэйт. – Ей хватит и залетного камушка, и ни искусство, ни имя, ни слава не смогут от нее защитить.

Скара глянула на дверь, освещенную светом факела. За ней она должна быть сильной. Должна не выказывать ни страха, ни сомнений. Но никто не может быть сильным все время.

— Мы обречены, – прошептала она.

Он наконец повернулся к ней, хотя в темноте она с трудом могла отличить его лицо от спины. Лишь слабый отблеск глаз, смотревших на нее, лишь суровые очертания щеки́. Он ничего не говорил. Он не отрицал этого.

Она прерывисто вздохнула.

— Я упустила свой шанс спрыгнуть с Башни Гудрун.

— Да уж, теперь она ниже, чем была.

Она коснулась его груди и провела пальцами по бледным волоскам. 

— Думаю, надо быть готовой спрыгнуть с одной из оставшихся.

Он схватил ее руку своей забинтованной рукой.

— Может, Синий Дженнер увезет тебя. Как прежде.

— И я буду той, кто всегда убегает? Королевой без страны? Объектом насмешек?

— Только не для меня. Ты – самое лучшее, что со мной случалось в жизни.

Судя по тому немногому, что он рассказывал, его жизнь была ужасной.

— А что на втором месте?

Она различала лишь его улыбку.

— Рагу из кролика, наверное.

— Подхалим.

Его улыбка медленно померкла.

— Может, Синий Дженнер увезет нас обоих.

— Гудрун и ее конюх живут своими жизнями и пасут коз у горного ручья?

Он снова пожал плечами.

— Мне козы всегда нравились.