Полые холмы

– Лот? Ты бы на него посмотрел. Смех, да и только. Почернел от злости, будто росомаха, как услышал, что ему, королю Лоту, прочат Утерову побочную дочь, однако же речи вел учтивые, осторожные, боялся – а вдруг другой-то дочери, в законе рожденной, у короля не будет. Бастарды и их супруги и раньше, случалось, наследовали королевства. Не при тебе будь сказано, разумеется.

– Разумеется. Вот, стало быть, как Лот высоко метит?

Эктор кивнул.

– Ни много ни мало как в верховные короли, можешь мне поверить.

Я, нахмурясь, размышлял. Лота я никогда не видел, он был едва ли старше, чем я, лет двадцати с небольшим, и хотя сражался под знаменем моего отца, но так уж получилось, что пути наши не пересеклись ни разу.

– Так Утер хочет привязать к себе Лотиан, а Лот не против, чтобы его привязали? Каковы бы ни были Лотовы тайные устремления, но по крайней мере это означает, что он будет сражаться за верховного короля, когда дойдет до дела. А Лотиан – наш главный оплот против англов и других, кто наседает на нас с севера.

– О да, сражаться он будет, – кивнул Эктор. – Разве только англы предложат ему кус полакомее, чем сулит Утер.

– Даже так?

Я встревожился. Эктор, человек простой и прямолинейный, был при всем том очень проницателен и, как никто, осведомлен в сложном соотношении сил на наших побережьях.

– Ну, может быть, я слегка и преувеличил. Но на мой взгляд, Лот – личность бессовестная и честолюбивая, а такое сочетание не сулит ничего доброго сеньору, который не сумел бы его ублаготворить.

– А каковы его отношения с королем Регеда? – Я думал о том, каково будет жить младенцу в Галаве с таким соседом, как Лот, на северо-востоке, за Пеннинским хребтом.

– О, дружеские, дружеские. Как у двух псов, когда перед обоими стоит по полной миске. Так что пока беспокоиться причин нет, а с божьей помощью и не будет. Забудем о них, и давай выпьем. – Он вылил в себя целый кубок вина, поставил его на стол порожним и вытер усы. Потом устремил на меня вопросительный, умный взгляд. – Ну? А теперь не пора ли к делу, мой мальчик? Не затем же ты проделал столь долгое путешествие, чтобы сытно поужинать и посудачить со старым фермером? Чем я могу служить сыну Амброзия?

– Племяннику Амброзия, вернее будет сказать.

И я объяснил ему все. Он выслушал меня молча. При всей его доброте и сердечности он не был человеком порыва, скоропостижного решения. В свое время Эктор почитался хладнокровным и расчетливым военачальником, какому цены нет в любом деле – от жаркой битвы до упорной осады. Когда я передал ему королевское решение о моей опеке над младенцем, он только выразил удивление взглядом и вздернутой бровью, но выслушал меня, не перебивая и не отводя глаз от моего лица.

Я кончил, и он расправил плечи.

– Что ж. Одно могу сказать тебе сразу, Мерлин: я горд и рад, что ты обратился ко мне. Ты знаешь, как я относился к твоему отцу. И сказать тебе по чести, мой мальчик... – Он закашлялся, но продолжал, отвернувшись к огню: – Меня всегда печалило, что сам ты рожден вне брака. Это конечно, между нами, сам понимаешь. Утер, впрочем, тоже взялся за дело неплохо...

– Гораздо лучше, чем сумел бы я, уверяю тебя, – с улыбкой ответил я ему. – Мой отец не раз говорил, что мы с Утером на двоих обладаем свойствами одного хорошего короля. У него была заветная мечта, что когда-нибудь мы вдвоем явим миру такого короля. И вот она сбывается. – Я добавил, видя, что он удивленно вскинул голову: – О да, я знаю, младенец, еще даже не родившийся. Но пока все складывается именно так, как я ожидал: дитя, зачатое Утером и отданное на воспитание мне. И я знаю, что из него вырастет король, о каком мечтал Амброзии, – такой король, какого еще не видала эта многострадальная страна и, быть может, никогда более не увидит.

– Это ты прочел по звездам?

– Да, бесспорно, это начертано на звездах, а кто начертал это там, если не бог?

– Что ж, дай господи, дай господи. Приближается время, Мерлин, быть может, не на будущий год, и не в ближайшие пять лет, и, может быть, даже не десять, но такое время настанет, когда год Всемирного Потопа повторится, и дай нам бог, чтобы в Британии нашелся король, способный противостоять нашествию с мечом Максима в руке. – Он резко обернулся. – Что это? Что это был за звук?

– Только ветер в тетивах луков.

– А мне показалось, арфа. Странно. Что с тобой, дружище? Почему ты так смотришь?

– Ничего. Так просто.

Он поглядел на меня долгим внимательным взглядом, хмыкнул, но ничего не сказал. Стало тихо, и в тишине внятно прозвучал протяжный, напевный звон, холодная музыка, как бы родившаяся из воздуха. Мне вспомнилось, как я ребенком, бывало, лежал, смотрел на звезды и прислушивался к музыке, которую, по рассказам старших, они издают, перемещаясь в небе. Вот так она, наверное, звучала, подумалось мне.

Вошел слуга с охапкой дров, и горний звон умолк. А когда слуга удалился, плотно закрыв за собой дверь, Эктор снова заговорил, теперь уже совсем другим тоном: