Полые холмы (Жизнь Мерлина)

Он выехал на поляну один, крупной рысью, припадая к самой гриве рослого каурого коня. Вид у него был взбешенный. На щеке рдела царапина — наткнулся на ветку.

Наверно, его ослепил солнечный свет, заливавший поляну. Я уж думал, что он на меня наедет. Но потом он все-таки разглядел, что я стою на пути, и осадил коня, с силой натянув поводья.

— Эй, ты! Тут не проезжал только что мальчик?

— Проезжал, — негромко ответил я и протянул руку к его поводу. — Ты погоди, не торопись...

— Прочь с дороги, глупец! — Каурый, почуяв шпоры, взвился на дыбы, вырвав у меня повод. И в это же мгновение Ральф, потрясенный, вымолвил; — Господин! — и успел повернуть лошадь. Копыта мелькнули в двух дюймах от моей головы. Ральф соскользнул с седла так же легко, как и мальчик Артур, и потянулся было целовать мою руку.

Я успел ее отдернуть.

— Нет. И быстро подымись с колена, друг. Он здесь и видит нас.

— Милосердный Иисусе! Я чуть было не наехал на тебя! Солнце слепило мне глаза — я тебя не узнал!

— Я так и понял. Однако не очень-то радушную встречу оказал ты новому отшельнику, Ральф. Здесь на севере у всех такие манеры?

— Господин., господин! Прошу меня простить. Я был зол… — И пояснил чистосердечно. — Он просто дурачил меня. Я иногда различал его впереди, а догнать все равно не мог. Ну и а. — Но тут до него дошел смысл моих слов. Он не договорил и сделал шаг назад, оглядывая меня с головы до ног и словно не веря своим глазам. — Новый отшельник? Ты? То есть ты и есть Мирддин, что поселился при часовне? Ну конечно! Какой же я глупец! Мне и в голову не пришло. И никому другому тоже, можешь быть уверен. Я ни разу не слышал, чтобы кто-нибудь высказал предположение, что это сам Мерлин.

— И надеюсь, не услышишь. Сейчас я всего только блюститель святилища и останусь им сколько понадобится.

— А граф Эктор знает?

— Пока нет. Он скоро должен вернуться?

— На той неделе.

— Скажешь ему тогда.

Он кивнул и тут же захохотал — его удивление уступило место радости.

— Клянусь крестом, как я рад тебя видеть, господин! Благополучен ли ты? Как ты жил все это время? Как добрался сюда? И что будет теперь?

Вопросы сыпались один за другим. Я с улыбкой поднял ладонь.

— Слушай, — торопливо прервал я его. — Мы потолкуем потом. Выберем подходящее время. А теперь уезжай и заблудись на час или около того, дай мне познакомиться с мальчиком с глазу на глаз, ладно?

— Конечно. Двух часов тебе хватит? Этим ты много выиграешь в его глазах — меня обычно не так-то легко сбить с его следа. — Он обвел глазами поляну, не поворачивая головы. Сияло утреннее солнце, было тихо, только заливался весенний дрозд. — Где он? В часовне? Тогда он, наверное, наблюдает за нами, так что ты махнешь рукой куда-нибудь в сторону.

— С удовольствием. — Я повернулся и указал на одну из тропинок, уводящих прочь от моей поляны. — Сюда можно? Я не знаю, куда ведет эта тропа, но надеюсь, ты сможешь на ней заблудиться?

— Если не сложу голову, — кротко заметил он. — Надо же было тебе махнуть именно в эту сторону… Я бы сказал, что просто не повезло, но раз это ты…

— Я махнул наугад, уверяю тебя. Прости. А что, там опасно?

— Как тебе сказать. Если я должен искать Артура в этой стороне, то обратно мне скоро не выбраться. — Он подобрал поводья, изображая поспешность, чтобы обмануть нашего невидимого наблюдателя. — А если по правде, сказать, господин мой…

— Мирддин. Я теперь не господин тебе, да и никому другому.

— Хорошо, тогда Мирддин. Тропа там крутая и неровная, но проехать можно. И больше того, именно ее и избрал бы дьяволенок, если бы… Я же говорил — что ты ни сделаешь, все со смыслом. — Он засмеялся. — Как я рад, что опять тебя вижу. У меня словно гору с плеч сняли. Последние несколько лет были ох как нелегки, поверь!

— Верю.

Он поднялся в седло, махнул мне рукой. Я отступил. Он быстро проскакал по поляне, и вскоре стук копыт замер на крутой, заросшей папоротниками тропе.

Мальчик сидел на краю стола и ел хлеб с медом. Мед стекал у него по подбородку. При моем появлении он спрыгнул со стола, утерся тыльной стороной руки, слизнул с руки мед и проглотил.

— Ты не рассердишься? Тут было так много, а я просто умирал с голоду.

— Ешь, пожалуйста. Вон в той чаше на полке сушеные фиги.

— Спасибо, сейчас не хочется, я уже сыт. Я лучше пойду напою Звездочку. Ральф, я слышал, уехал.

Мы повели лошадь к источнику. По пути он объяснил:

— Я зову ее Звездочкой из-за этой вот белой звезды на лбу. А ты почему улыбнулся?

— Просто потому, что когда я был такой, как ты, или даже моложе, у меня была лошадка по имени Астер, а это значит «звезда» по-гречески. И, как ты, я однажды убежал из дому и поехал на холмы и там повстречал отшельника — он тоже жил один, правда не в часовне, а в пещере, — и он угостил меня медовыми лепешками и фруктами.

— Так ты убежал из дому?

— Не насовсем. Только на один день. Мне просто хотелось побыть одному. Иногда это бывает необходимо.