Полый мир

И в этот миг Эллиса одолел кашель. Дерущий грудь, скребущий по внутренностям, от желудка до горла. За одним спазмом, точно камнепад, последовали другие и согнули его пополам, толчками сотрясая всё тело.

Никто не обратил на него внимания.

— Нет! Не надо! — крикнул Пакс идущему к нему убийце. — Вот! Вот! Забирай! — Он отступил назад и бросил айпорт, попав трёхпалому в грудь.

— Поздно спохватился, — ответил тот.

Эллис пытался сжать зубы и подчинить себе тело, но кашель уже поставил его на колени. Перед глазами всё расплывалось. Казалось, будто наружу рвётся запертый в груди демон, и Эллис мог только беспомощно смотреть, как трёхпалый приближается к Паксу.

Может, их лица создал один набор генов, но Эллис чётко видел, что перед ним два разных человека. Трёхпалый надвигался с кровожадным оскалом, словно акула, завидевшая тонущего пловца.

«Чёрта с два нет у них агрессии!»

Пакс попятился, на ходу пытаясь вытащить свои часы-портал, точно герой типичного фильма ужасов, потерявший ключи от машины, но налетел на угол столика и упал на спину.

Трёхпалый обогнул стол и встал над посредником.

Кашель наконец стих до хрипа. Эллис выхватил пистолет.

— Стой! — гаркнул он, сжимая кольт ладонями: один большой палец на основании другого, руки вытянуты и слегка согнуты в локтях — всё, как его учили. — Ни с места, подонок!

Слева от него раскрылся портал.

— Уходи, Эллис Роджерс! Беги!

Трёхпалый замер на секунду, но тут же забыл про Эллиса.

«У них нет пистолетов. Они не знают, что это!»

Объяснять было некогда. Вспоминая урок на стрельбище, Эллис задержал дыхание, — слава богу кашель прошёл! — и мягко сдавил спусковой крючок.

«Чёрт! Предохранитель!»

Пакс закричал и поднял ладони, закрываясь от ножа.

Эллис щёлкнул предохранителем и нажал на крючок. С одного шага не промахнёшься.

Без наушников грохот оказался куда громче. Несколько секунд Эллис ничего не слышал. От запаха дыма и пороха он снова закашлялся. В ушах звенело, руки дрожали после отдачи, а ствол задрало к потолку. Эллис закрыл глаза и откашлялся. Во рту опять стоял привкус крови. Отрыв глаза, он её увидел.

Красные брызги покрывали белую стену и половину стеклянной двери.

Пакс рыдал, свернувшись в клубок на полу. От трёхпалого его отделяла всего пара дюймов, но тот лежал неподвижно. Тёмная лужа крови растекалась по белому ковру, который впитывал её как губка.

Эллис опустился перед Паксом.

— Ты ранен? Ты в порядке?

Пакс судорожно хватал ртом воздух. Не в силах сказать ни слова, он только мотнул головой. Эллис не понял, на какой вопрос тот ответил, а потом сообразил, что, видно, на оба сразу. Рука до сих пор сжимала пистолет. Эллис покосился на трёхпалого и убедился, что тот уже ничего не сделает. Но опустить пистолет в кобуру он смог только с третьей попытки. И лишь потом вспомнил о предохранителе. Взглянув на стену и дорожки кровавых слёз, он достал кольт и осторожно сдвинул рычажок.

— Это пистолет? — спросил Пакс, когда Эллис вернул его в кобуру.

— Да.

Больше посредник ничего не говорил, лишь смотрел на рукоять, как на гадюку.

— Ты цел? — снова спросил Эллис, только заметив, что давно перешёл на «ты».

Щёки у Пакса блестели, руки тряслись.

— Я чуть не умер.

Посредник перевёл взгляд на тело трёхпалого и брызги крови. Она попала даже на потолок. И капала, оставляя красные точки на белом кофейном столике и каменной пирамидке. Безмятежная японская гостиная превратилась в кошмарную картину Джексона Поллока.

Со всхлипом Пакс обнял Эллиса, точно когтями впившись в поясницу, и зарыдал у него на груди. Эллис обхватил его, сжав так же крепко, и затрясся вместе с ним.

Он не привык открыто проявлять чувства. Так его воспитали родители — убеждённые протестанты. К девяти годам он уже стеснялся обнять маму, и если бы в то время было принято «давать кулачка», они бы этим и ограничивались. Едва ли большего он удостаивал и собственную жену, даже вначале, а потом… Ему это всегда казалось тяжёлым трудом, а не чем-то естественным.

Но ещё никогда Эллис не убивал.

«Не будь рядом Пакса, я бы, наверное, обнял диван». Он просто хотел за что-нибудь ухватиться. Пакс ревел у него на груди. Рубашка уже промокла, и Эллис чувствовал, что ещё немного — и сам разревётся за компанию. Но объятия Пакса его сдерживали. Было приятно, что посредник искал у него утешения. Эллис только не знал, кто кому на самом деле помогает.

Наконец Пакс затих и отстранился от него, всё ещё немного дрожа.

— Простите, я кажется, намочил вам рубашку.

— Удивительно, что ты от запаха в обморок не упал, — отшутился Эллис, зачем-то напустив на себя «крутой» вид.

Поднявшись, Пакс вышел из комнаты, и Эллис последовал за ним в такой же бесцветный коридор за углом. Посредник остановился, сполз на пол и прислонился спиной к стене.

— Нам нужно кого-нибудь вызвать? — спросил Эллис.

— Да, минутку, — бросил Пакс и продолжил, глотая в спешке слова: — Теперь торопиться некуда… Я до сих пор не могу… вспомнить, как дышать. Прошу, простите меня… Не очень профессионально я, наверное, себя повёл. В ваши дни копы вряд ли убегали от крови, чтобы порыдать за углом?