Полынь и порох

К девяти часам вечера в городе воцарилась жуткая тишина. Даже дворовые собаки, напуганные орудийной канонадой, перестали лаять. На улицах не было ни души. Только со стороны вокзала беспрестанно неслись тревожные гудки паровозов да изредка рычали грузовики. Похоже, товарищи готовились к бегству. Долго мечтавшие об этом жители в страхе затаились за дверными засовами, опасаясь особо жестоких проявлений классовой ненависти. Но, видимо, большевикам было не до них.

Около полуночи со стороны Хотунка – восточного предместья Новочеркасска, где после германской войны в бараках запасных полков ютилась беднота, затрещал пулемет и раздалась частая ружейная стрельба. После бурного военного совета восставшие станичники, окрыленные первой победой, решили продолжить наступление, предприняв ночную атаку на город.

Атакующие разделили свои силы на три части. Северную группу составляли заплавцы и раздорцы, поддерживаемые частью кривянцев. Им надлежало овладеть Хотунком и захватить железную дорогу на Александровск-Грушевский. Южная смешанная группа, в состав которой также входили бессергеневцы и казаки Старочеркасского округа, двинулась через реку Аксай к хутору Мишкину, чтобы взорвать полотно на Ростов и перекрыть опасное направление. В центре находились кривянцы, богаевцы и мелиховцы, которым вменялось в обязанность захватить станцию Новочеркасск, а затем вести бои за городской центр.

В первом часу ночи у станицы Кривянской казаки навели наплавной мост, по которому двинулась центральная, основная колонна. Впереди шли двадцать пластунов-охотников под командой хорунжего Азарянского, которые бесшумно подкрались к станции и вырезали караулы, открыв путь для внезапной атаки.

Мельников, Барашков и Журавлев находились в пешем отряде заплавской дружины, ударившей ночью на Хотунок. Серегина родня радушно приняла и, как смогла, вооружила племянника и двух студентов Донполитеха. Кроме шпионских браунингов подрывная группа (так в момент наступления именовалась группа) имела на вооружении винтовку Мосина образца 1898 года, дробовик системы Бердана, офицерский наган, казачью шашку и сидор с толом. Сидор находился за спиной у Барашкова, трехлинейка на плече Мельникова, а берданка и шашка – у Журавлева. Анатолий предлагал другу махнуть дробовик на револьвер, но Вениамин вовремя отказался. Как заядлый бомбист, старшим группы считался он.

Снявшись с занятых днем позиций, цепи атакующих молча двинулись по влажной ночной степи. Впереди темной громадой возвышался Бирючий кут, увенчанный богатырского сложения Войсковым собором. Купола храма, стоящего на самой верхней точке горы, тускловато отблескивали проскакивающим сквозь облака лунным светом.

На подходе к поселению с маленькой станционной платформой (ближайшей по ходу за новочеркасским вокзалом) шагавшие в шеренгах дружинники еще как-то различали друг друга, но приблизившимся вплотную к скоплению разместившихся в низком месте хижин и бараков казакам стало трудно угадывать соседей по цепи. И, если бы не предусмотрительно надетые на рукава и околыши фуражек белые повязки, наступавшие вполне могли перебить друг друга в темных закоулках.

У самых построек красногвардейское охранение заметило передовую шеренгу казаков, но стрелять не торопилось. Красные немного замешкались, приняв поначалу белые повязки за знаки парламентеров или перебежчиков. Их сомнения усугубил один из заплавцев, специально махавший привязанной к палке нательной рубахой. Но, разглядев взятые наперевес винтовки с примкнутыми к ним штыками, пролетарии открыли огонь.

Бежать, то и дело спотыкаясь, на грохающие в темноте вспышки выстрелов не самое приятное занятие. Укрывшиеся за заборами, угольными кучами и саманными строениями красногвардейцы были хорошо защищены. И только короткое замешательство их пулеметчиков позволило станичникам сделать решающий рывок в мертвую для «максима» зону. Пулемет ударил несколькими короткими очередями, а затем начался уличный бой – и огневой, и рукопашный.

У красногвардейцев, чей моральный дух был изрядно подточен двумя днями предчувствия близкой расплаты за творимые в городе преступления, не хватило запала на долгое сопротивление. Они дрогнули и отступили по направлению к Александро-Грушевскому.