Полынь-ягода

Глаза у мужчины блуждали, словно существовали отдельно от лица. Он дышал прерывисто. Что-то было в нём отталкивающее. Неприятное. Бонифаций вспомнил, что мама рассказывала о некой группе людей, с которыми она познакомилась на сайте, пытаясь заработать хоть какие-то деньги. И ещё Поти предупреждала Бонифация о неких аферистах, пытающихся завладеть её Кушем. В книгах обычно пишут: незнакомец был плотного телосложения. На нём была шляпа, пальто и кепка. Но перед Бонифацием стоял какой-то неприятный тип без опознавательных знаков. Некая субстанция, сыворотка, кефирная закваска в виде человека. Бонифаций понял, если он закроет дверь, сказав, что мамы нет. Уехала. То начнутся расспросы: куда, зачем, дайте адрес.

— Тогда выйдете на улицу. Сядьте на скамейку, я оденусь, присоединюсь к вам, и мы поговорим, — голос у Бонифация был спокойным. Даже чуть вялым. Это отрезвило Матвея Матвеевича.

— Захватите чертежи!

Бонифаций не стал спрашивать: какие? Для чего? Это было бы глупо. И неверно. С такими, как Андреев надо вести себя сдержанно. И попытаться извлечь хоть какую-нибудь выгоду. Или, по крайней мере, выйти сухим из воды. Из этой мутной жижи, в которую его пытается погрузить эта кефирная масса.

— Понимаете, я всё поставил на кон! — воскликнул Андреев, когда Бонифаций сел рядом на скамейку. Было раннее утро. Осыпались листья. Шуршал ветер. Ничего особенного, обычная среднестатистическая сентябрьская погода.

— А-а…ну и что? — кивнул Бонифаций, позёвывая.

— Вы молоды, и вам не понять! А у меня семья! — Матвей Матвеевич то и дело срывался на крик. — Я встретил вашу маму на презентации её разработок в кафе. Один старичок купил её Куш и излечился. Ещё многим людям, кто занимался этой практикой, полегчало. Я выпросил у старика Куш на время, потому что ваша мама наотрез отказалась изготавливать эти приборы, аргументируя тем, что это незаконно, ибо не утверждено в Минздраве Мы с моей женой и приятелем Евгением — инженеры! Кое-что понимаем в технике. Мы разобрали прибор, составили схемы. Купили оборудование, сняли помещение. Изготовили около десятка опытных образцов, сделали рекламу. Продали. Но, увы, люди стали жаловаться на то, что Куш — это пустышка! Стали угрожать судом. Нас вот-вот повяжут…

— А причём тут я? — Бонифаций пожал плечами.

— Где ваша мама? — Матвей Матвеевич схватился за голову, затем вскочил на ноги и вцепился Бонифацию в куртку. — Я готов отдать любые деньги! Любые! Скажите, где она?

Двадцати четырёх летний юноша понял: тут одной улыбкой не отделаешься. Тут нужны радикальные меры. Бонифаций оттолкнул Матвея Матвеевича:

— Мамы пока нет.

— Где она?

Бонифаций махнул рукой, очерчивая ладонью круг над головой, заводя глаза и хмыкая носом.

— Она больна?

— Вроде того, — кивнул Бонифаций. — Но это не совсем болезнь. Там нечто иное.

— Она в психушке? — выпалил Матвей Матвеевич.

— Ну…

— Я так и знал! Она мне сразу показалась невменяемой! Но отчего же первоначально Куш помог некоторым людям?

— Совпадение. Ну, молитвы там…знахари. Обереги. — Бонифаций снова неопределённо махнул рукой. — Тем более Минздрав и прочие инстанции отказали.

— Дайте мне чертежи! Они у вас с собой?

— Ну…просто так я вам ничего не дам, — Бонифаций упрямо поджал губы.

— Сколько? — Матвей Матвеевич сунул руку в карман.

— Вы же сказали, что у вас ничего нет. Что вы всё поставили на кон…

Бонифаций давно хотел приобрести машину. Пусть подержанную. Пусть «Калину». Денег у него особо не водилось, Бонифаций содержал свою девушку Лилю, подрабатывал в баре, ночью дежурил на вахте.

Матвей Матвеевич молча достал пачку купюр. Это была тоненькая такая пачечка пятитысячных.

— Давайте чертежи этого Куша.

— Нате, — Бонифаций с готовностью первоклассника протянул три папки, которые Поти оставила в шкафу. — Здесь всё, что было. В первой папке изначальная версия. Во второй доработанная и в третей окончательная. Там есть подробное описание. Чертежи. Планы. Последовательность сборки. Надеюсь, теперь вы отстанете от нас?

— Отстанем!

— Тем более, мама вообще бросила все занятия. И у неё, по слухам, отказала память. Ну, там всякое такое…Да и возраст! И переживания. Словом, склероз! Она и меня-то с трудом узнаёт. А теперь к ней вообще не пускают! — нагло соврал Бонифаций. А сам подумал: «То же мне, гиперболоид инженера, как там его, Гарри. Говорящая голова Доуля…»

Бонифаций не считая положил деньги в карман куртки. Матвей Матвеевич, не вставая со скамейки, стал перелистывать папки. «Ах, вот оно что! Соединение. Видимо, дело в нём! И ещё вот тут какие-то штрихи…ах, да слева надо было сделать напайку…»

«Ни припайки, ни впайки тебе, гад, не помогут! — подумал Бонифаций. — Тюрьма таких только может исправить да могила!»

Так и случилось. Через пару месяцев всю группу, именуемую себя «Роза-7» привлекли к суду за мошенничество.

— Боня! Ты — умничка! — воскликнула Юлия Владимировна Росинская, узнав, как ловко Бонифаций провёл Андреева и всю его «Розу-7». — Да какая это роза? Чертополох поганый!

— Всем дали от семи лет…но они выйдут и начнут мстить…