Полынь на снегу (Повести, рассказы)

— В боку у меня кусок чугуна сидит. Крупповского. Подойдет? — кузнец сплюнул.

— У меня тоже, — помолчав, ответил Сергей. — Может, сложимся?

— Так ты вот кто! — воскликнул кузнец. — То-то, я гляжу, и удары у тебя снайперовские. И шинелька, и вообще… Где науку прошел? На заводе или в армии?

— И в армии, и на заводе. — Слободкин, переставив слова, ударение сделал, конечно, на первом.

Кузнец понимающе кивнул.

Когда стали прощаться, пожимая широкую, горячую от работы ладонь кузнеца, Сергей спросил:

— Ну, так как же насчет танков? На тебя смотрит вся Ярославщина.

— Почему на меня? Я человек маленький, — ответил кузнец.

— Нам нужно, чтобы кто-нибудь сказал первое слово. Самое первое, понял?

— А чего зря говорить-то? — пожав плечами, как бы невзначай бросил кузнец. — Раз надо, значит, надо. Вкалывал по десять часов, буду по двенадцать. Подойдет?

— Толково! — сказал Слободкин. — Плюс еще наш чугун — твой и мой. Так и скажу и в обкоме, и в ЦК. Договорились?

— Так и скажи, — согласился кузнец, а сам принялся раздувать мехом угли, которые и так горели теперь достаточно ярко и споро. Он ловко выхватил из огня новый раскаленный кусок металла и обрушил на него серию таких частых ударов, словно намерен был наверстать те полчаса, в течение которых он, что ни говори, все-таки сбился с привычного темпа.

Возвращаясь из Синявина, Сергей чуть не всю дорогу думал о кузнеце Василии — расспрашивал о нем обкомовца. Оказалось, что солдат, потеряв ноги на фронте, сперва никак не хотел ехать в родную деревню — боялся стать обузой для людей (сиротой он вырос). Колхозники сыскали его в доме инвалидов, привезли в Синявино, окружили заботой.

— Остальное вы видели, — сказал обкомовец. — Впрочем, нет, не все. Если б было время, вам бы хорошо на курсах еще побывать!

— На каких курсах?! — удивился Сергей.

— На его, кузнеца Василия. Он весь день у огня в своем кресле сидит, а вечером его везут в райцентр — он там кузнечное дело преподает, кадры готовит. Жаль вот, мужиков в районе мало осталось.

— Кому же преподает? — спросил Слободкин.

— А вот им и таким, как они, — обкомовец показал Сергею куда-то вдаль.

Вглядевшись, Слободкин увидел: им навстречу по проселку шел трактор. Трактор как трактор, ничего на первый взгляд удивительного. Только когда они поравнялись и снизили скорость, чтобы разминуться, Сергей понял, что имел в виду попутчик: за рулем «Харьковчанина» было два человека. Каждому на вид лет по четырнадцать-пятнадцать, не больше. Один сидел на положенном для тракториста месте, другой примостился у него за спиной и тоже положил руку на баранку.

— Так вот и пашут в четыре руки, — сказал обкомовец, перехватив взгляд Сергея, — одному не под силу такую махину ворочать. Остановимся?

— Конечно! — воскликнул Слободкин и первый выпрыгнул из машины.

Спешились и трактористы. Поздоровались. Ребята пожали протянутую Сергеем руку по-взрослому, с чувством собственного достоинства, а когда узнали, что он из «центра», и совсем посерьезнели. На все вопросы Слободкина отвечали деловито и кратко.

— Давно за рулем? — спросил Сергей.

— Уже два месяца, — последовал ответ.

— Как дела идут? Как пашется? Трактор не барахлит?

— Порядок!

— В комсомоле состоим?

— С осени.

Слободкин достал кисет с махоркой. Узнав, что кисет фронтовой да еще дареный, ребята поглядели на Сергея с завистью и закурили с удовольствием, хотя после первой же затяжки оба удушливо, до слез, закашлялись, выдав тем самым свою полную непричастность к племени курильщиков.

Чтобы хоть как-то скрыть смущение, ребята засуетились, снова заняли свои места на тракторе и только тут обнаружили, что двигатель заглох.

— Что будем делать? — спросил Слободкин, который в парашютной роте освоил несметное количество всякой «техники».

— Починять, — ответили трактористы и спрыгнули на землю.

Одна за другой упали в придорожную грязь две недокуренные цигарки.

Обкомовец нагнулся к самому уху Сергея и сказал:

— Самое главное — не мешать им сейчас. Поверьте моему слову. Поехали!

Слободкин, хоть и был здесь старшим, подчинился. «Газик» тронулся. Через несколько минут, обернувшись, Сергей увидел синий дымок над трактором.

— Починили! — воскликнул Слободкин. — Вот это публика!

— Спрашиваете! Я вам что говорил?

— Да ведь мальчишки совсем! А трактор штука капризная, сложная.

— Расскажите в Москве про них, — сказал обкомовец. — И помогите им, если можно, — добавил, подумав.

— Помочь? — удивился Слободкин. — Чем же?

— Вам с горы видней. Литературу пусть подошлют, что ли, руководства какие-нибудь.

— А разве не присылают?

— Присылают! — Парень ухмыльнулся. — Я бы за такую «литературу» кое-кому… К посевной из центра плакаты пришли. Знаете, что в них сказано? «Навозная жижа — ценное удобрение»! Сильны? И рисунки соответствующие. В красках!

Сергей возмутился:

— Кто такие плакаты выпустил?

— Не знаю. Будем в обкоме, я вам покажу. Смех! Они думают, в деревне лопухи сидят, не знают, что Волга впадает в Каспийское море. А вот о молодых механизаторах, например, заботы никакой. Это я уже наш главный комсомольский штаб критикую, чувствуете?