Полынь Половецкого поля

В Великой Степи исстари почитали святого Георгия, покровителя степняков. Шестого мая и девятого декабря (в его день) — праздники, которым более полутора тысяч лет! О них казаки никогда не забывали. И на Урале, и на Дону, и в Америке, и в Турции поднимаются стопки за его величество КАЗАЧЕСТВО. Традиция.

Правда, предки говорили не «Георгий», а «Гюрджи». Так правильнее, по-старинному…

В каждой станице был еще и свой престольный праздник. Тоже казачий, но местный. В Архонке — это день Александра Невского, 12 сентября. Приход здесь назывался его именем. Рассказывают, красивая была церковь, с певучими колоколами. Как заиграют, «округа словно поднималась, за тридцать верст слыхать было».

Фундамент лишь остался, комиссарам она помешала. «Приехал какой-то на казачьем коне, в красных портках, и велел нашу красавицу по миру пустить. Свои же и пустили…» Все сами казаки делают.

Собственно, а кто они такие, казаки? Откуда взялось казачество?

Слово «казак» пришло на Русь из Великой Степи, оно тюркского корня. Впервые отмечено в русском языке в 1395 году как «козак» и означало «работник». Потом этим словом стали называть народ, обитавший на Дону, Днепре, Волге, Яике. Иначе говоря, кипчаков. «Козак» означало «степняк».

В Большой Советской Энциклопедии нашел следующее: «Казак, козак (тюрк. — удалец, вольный человек) — человек, порвавший со своей социальной средой (XIV–XVI вв.), с конца XV в. казаками стали называть вольных людей окраин Русского государства». Небогато. Да и неверно. Вольные люди в Великой Степи и при Аттиле называли себя козаками. Русские здесь совершенно ни при чем.

Смотрю дальше: «Казачество, — военное сословие в дореволюционной России XVIII — начала XX века, в XIV–XVII веках — вольные люди, свободные от тягла и работающие по найму, главным образом на различных промыслах, а также лица, несшие военную службу на окраине страны… В 1920 г. постановлением ВЦИК на казачьи области были распространены все действующие в РСФСР общие законоположения о землеустройстве и землепользовании. Эти акты положили конец существованию казачества как особого военного сословия. Трудовое казачество вступило на путь социалистического строительства».

Отлично. Все закономерно. Такая история и должна быть у казаков, ее предложили крупнейшие советские «казаковеды» А. П. Пронштейн и К. А. Хмелевский… Что сказать еще? Хорошие слова, правильные, устраивающие казаков, раз молчат. Никто и рта не открыл. А вот меня они не устроили: там нет Великой Степи. Казачество — это тема десятая. Главная — ее величество Степь собственной персоной.

Что еще не устраивало? Если кратко — ложь, она не устраивала. Не желаю, чтобы так куцо говорили о моей Родине и моем народе, пусть даже его части… А если подробнее, то начну с неожиданного вопроса. Что в истории казачества бесспорно?

Бесспорно, что казаки — степные жители: степь была их вольницей, их домом. Бесспорно, что казаки — превосходные воины, именно на коне (в прямом и в переносном смысле!) они вошли в судьбу Отечества. Бесспорна и внешность казаков, настоящего казака не спутаю ни с кем… Значит, с этого «бесспорного» и надо начать исследование, решил я.

История казачества — это же страница истории Великой Степи, они неразрывны. И случайности здесь нет. Тот же народ, та же культура. Но кто написал об этом?

О казаках говорят разное, а пишут все больше как о военном сословии. О походах, в которых участвовали они. Война, войска, война, войска… Вот и вся их история. А где же люди? Где их культура? Поэтому казакам и неизвестно о себе ничего достоверного. Спорят, как дети, эти чистые «белые гуси», ищут правду в лапах у хитрой лисы. (Так они переводят слово «казак» — «белый гусь».)

Спорят о мелочах, потому что не знают главного… Например, что их предки до II века жили на Алтае, слыли непревзойденными мастерами выделки железа. «Шешке» называли алтайцы свое детище. В их сильных руках оно стало оружием. А чтобы удар шашкой был резче, придумали седло со стременами… Стремя — тоже их изобретение… И пика… Там, на Алтае, явились миру степная культура и наш народ.

Мы говорим: «Наша Родина — Степь», — и забываем, что колыбелью был Алтай… Много тайн хранит История.

Читая о казачестве, я, кажется, понял, почему степняков русские называли и дикими, и страшными. Понял, когда нашел, что французы писали о казаках после 1812 года. Мол, казаки — дикие люди, звероподобные существа, живущие в глухих лесах: «Казаки едят сырое мясо и пьют кровь. Глаза их ужасны, волосы до пояса, бороды до колен. Пики их — один ужас». Так, с чудовищными выдумками, народы всегда рисуют образ врага-победителя.

Русские не исключение. Что ж, оставим «летописцев» наедине с их страхами.

Простим и то, что не заметили они Дешт-и-Кипчака. А из слов очевидцев следует: в Великой Степи жил один народ. Он жил общинами и родами. Имел «одну форму лица и один язык» — так написал Плано Карпини. У него было общинное владение землей, выборность в управлении, отчет перед кругом. Многое они решали на сходе, сообща. Майдан никогда не пустовал… Относятся ли к казакам эти слова? Им решать.