Полынь Половецкого поля

В тех случаях, когда два человека подрались и оба поранили друг друга, их уносили по домам, причем раненый более тяжело не пользовался никакими особыми привилегиями, но, согласно адату, расходы по лечению его ран нес другой раненый. Когда же, вследствие ухудшения состояния раны, последний умирал, то оставшегося в живых раненого поднимали на руках вместе с его постелью и уносили в дом одного из князей. Его же родственники запирались во дворе одного из своих родственников, то в таком положении оставались до выздоровления своего раненого родственника. Когда последний выздоравливал, то, если с ним не примирялись, выходил в канлы. Его родственники выходили на свидание, отдавая алым. После смерти одного из раненых лечение оставшегося в живых раненого переходило на него самого. Если последний в результате остался калекой, то за это с другого раненого и умершего от ран ничего не брали.

* * *

Если раненый кем-либо умирал от полученных ран, а нанесший раны был неизвестен, но родственники убитого подозревали кого-либо в поранении, то в этих случаях существовал адат налагать на подозреваемого «тусеу», привлекая его к суду. Тусеу обозначало следующий обычай: человек, который подозревает другого в каком-либо преступлении, подавал на него в суд и там указывал определенных лиц, которые, вызванные судом, как особые свидетели, могут поклясться в виновности или невиновности заподозренного. Причем, согласно адата, на одного подозреваемого налагали тусеу — из двенадцати человек, на двух человек подозреваемых — по шести человек тусеу на каждого, при трех подозреваемых налагали по четыре человека на каждого. Но не всякий мог быть вызванным в суд в качестве «тусеу». Причины, лишающие какое-нибудь лицо быть в суде тусеу, были следующие: 1) если указываемый в качестве тусеу имел вражду к родственнику убитого, который подал в суд, как заподозривший, 2) если то лицо, т. е. тусеу, однажды дало ложную клятву, 3) если тусеу женился на своей разведенной жене, до выхода ее замуж за другого, что противно шариату, 4) если тусеу являлся убитому родственником по отцовской линии. Когда, таким образом, набиралось положенное по адату количество тусеу (юридически способных выступать на суде), то все тусеу в полном составе не могли освободиться от обязанности поклясться в одном из двух: или что подозреваемое лицо (такое-то) виновно, или что невиновно. Если один из тусеу поклянется, что то лицо виновно (т. е. что это лицо убило или ранило), то подозреваемое лицо высылалось в канлы (если его родственники умершего от ран не могли убить), и он оставался в канлы до тех пор, пока с ним не примирялись родственники покойного.

* * *

В случае, если кто-либо умер от полученной раны и сторона убитого соглашается пойти на примирение за денежную мзду, то расценивали убитого по частям тела, и в результате такой расценки получалась денежная сумма в 800 (восемьсот) рублей.

Если раненый остался жив, но искалечился, то, по оценке раны лекарями, назначалась плата за искалеченные члены: за удаление руки (или если эта рука была искалечена до такой степени, что становилась негодна к работе) брали сто рублей, если наполовину искалечена, то пятьдесят рублей, если на три четверти — семьдесят пять рублей, а если на одну четверть — двадцать пять рублей.

В случае когда раненая рука бывала вылечена, но удалены пальцы или они искалечены, то за мизинец брали десять рублей, за безымянный палец — двадцать рублей, за средний — тридцать рублей, за указательный — сорок рублей. Когда четыре пальца оставались, а был искалечен или удален один большой палец, то за это брали плату пятьдесят рублей, и, наконец, когда четыре пальца были удалены или искалечены, а оставался один большой палец — брали также пятьдесят рублей.

За ногу плату брали не по пальцам, а по верхним частям этой ноги: если вся нога целиком искалечена, то брали за это сто рублей; если лекаря найдут, что она искалечена наполовину, то брали пятьдесят рублей; если на три четверти — семьдесят пять рублей; на одну четверть — двадцать пять рублей. Глаз, нос и нога шли наравне с рукой, но ухо оценивалось иначе: если удалено одно ухо — брали плату тридцать рублей, если половина уха — пятнадцать рублей. Когда были вышиблены зубы — за каждый зуб брали по пяти рублей. Вся вышеприведенная плата взималась особо, после несения расходов за лечение ран.

* * *

Если кто-нибудь был ранен между несколькими людьми и эти последние не признавали себя виновными, то суд требовал представить тусеу. Если рана была опасна и, по-видимому, пострадавший мог умереть до выяснения виновного, то адат считал того канлы, кого из них этот умирающий укажет. Если в этом случае между привлекаемыми к ответственности было сваливание вины с себя на другого, то всех их привлекали к суду с тусеу и за кем осталось по клятве тусеу, того высылали в канлы.

* * *