Полынь скитаний

Проснется день красы моёй,
Украшен, а он Богом свет.
Я вижу море, море, ай, и небеса,
Но Родины моей здесь нет.
Ай, но Родины моей здесь нет,
Отцовский дом спокинул я,
Травою стежка зарастет,
Собачка, вернай Шарик мой,
Залает, а он у ворот.

Собачка, верный, верный, а он мой зверок,
Залает у моих ворот.
Заноет сердце, сердце, оно загрустит.
Не быть мне в той, в той стране родной.
Не быть мне в той стране родной,
В которой был я зарожден,
А быть мне в той, той стране чужой,
В которой мальчик был сужден…

Тайна Табынской иконы Пресвятой Богородицы

Утешением потерявшим Родину стала чудотворная икона Табынской Божией Матери – самая загадочная икона России. В народе ее называли явленной, так как она неоднократно являлась на избранном Пресвятой Богородицей месте, и появление ее сопровождалось многочисленными знамениями, чудесными исцелениями, избавлениями от засухи, мора и холеры.

Табынская икона Пресвятой Богородицы

Первый раз икона явилась в шестнадцатом веке, второй – в середине восемнадцатого, когда ее нашли стоящей на камне башкирские пастухи. Они стали рубить икону, но тут же ослепли. Самый молодой из них покаялся, начал молиться и прозрел, по его молитвам прозрели остальные – и уверовали.

Молодой пастух с тех пор всегда следовал за чудесной иконой Пресвятой Владычицы – зимой и летом в одном подряснике и скуфье, босой даже в лютые морозы. Согласно преданию, он прожил сто тридцать лет как подвижник и отошел ко Господу в крестном ходу под Челябинском рядом со святой иконой.

Атаман Оренбургского казачьего войска Александр Ильич Дутов, первый из войсковых атаманов объявивший войну большевикам, привез в Синьцзян точный список иконы, а сама чудотворная икона, сопровождаемая Оренбургским архиепископом Мефодием, с белыми частями ушла на Дальний Восток, затем в Харбин, в Казанско-Богородицкий мужской монастырь.

Атаман Александр Дутов

Даже китайцы стали молиться перед иконой Табынской Божией Матери, приговаривая: «Табынь поставишь свечку – все будет хорошо, не поставишь – плохо».

Далее следы иконы теряются. Согласно одним свидетельствам, в 1948 году икону вывез в Австралию, а затем в Америку архимандрит Филарет (Вознесенский). По другим сведениям, икона осталась в Китае. Где же сейчас чудотворная икона? Многие искали ее. Достоверно известно одно: такие иконы, как Табынская, сами выбирают свой путь – невозможно решить судьбу чудесного образа без соизволения Самой Владычицы Небесной.

Возможно, придет время, и явится чудотворная икона в очередной раз – будем уповать на волю Царицы Небесной…

Возвращение на Родину стало невозможным

В 1921 году власти Синьцзяна договорились с Советами о вводе Красной армии для совместной ликвидации белых. Красные изрядно потрепали белую эмиграцию. Завербованные чекистами уйгуры убили Дутова и многих других лидеров белого движения. Но белые все еще оставались здесь силой.

В 1924 году Китай официально признал Советскую Россию, и китайцы потребовали у русского консула освободить консульство и православный храм при нем.

Прежний консул больше не нужен был Советам, как и военный доктор дворянин Дубровин. Официальная работа Дубровина при русской миссии, а позже консульстве подошла к концу, и теперь можно было возвращаться на Родину – в милую сердцу Россию, но возвращаться было нельзя: смертельная опасность подстерегала в родных краях всех лиц дворянского происхождения.

Семья русского доктора за эти годы переехала из маленького домика при консульстве в просторный дом с садом, где резвились на природе Верочка и Сережа. Сам Константин Петрович вылечил к этому времени огромное количество больных и многих спас от смерти. Он пользовался большим авторитетом среди жителей Синьцзяна и использовал свой авторитет для помощи беженцам из России.

В 1926 году семнадцатилетняя Верочка, умница и красавица, вышла замуж за полковника Полтавского, много старше ее возрастом, но мужественного подтянутого белого офицера. У них родилась дочка Калерия.

Елизавета Павловна смотрела на малышку и ясно видела: эта же ее дочка Верочка смешно перебирает неуклюжими ножками, а она сама – юная, сильная, стремительная, заразительно смеется и легко подхватывает дитя на руки. Елизавета Павловна недоумевала: так вот что такое жизнь?! Тебе двадцать – ты моргнул – и тебе уже под пятьдесят!