Полынь: Стихотворения и поэмы

И просто ли испить такую чашу —
Подругой гения вдруг стать в осьмнадцать лет?
Наталья Николаевна, Наташа,
И после смерти вам покоя нет.
Была прекрасна — виновата, значит,
Такое ясно каждому, как день.
И негодуют, сетуют, судачат,
И судят-рядят все, кому не лень.

А просто ли испить такую чашу?

И так ли весело и гладко шли
Дела у той, что сестры звали «Таша»,
А мы — великосветски! — «Натали»?
…Поэта носит по степям и хатам,
Он у Емельки Пугача «в плену».
Лишь спрашивает в письмах грубовато,
По-русски, по-расейски: «Ты брюхата?» —
Свою великосветскую жену.
И на дворе на постоялом где-то
Строчит ей снова: «Не зови, постой».
И тянутся прелестницы к поэту,
И сам он, как известно, не святой…

Да, торопила — скоро роды снова.

Да, ревновала и звала домой.
Что этой девочке до Пугачева,
Когда порой хоть в петлю лезть самой?
Коль не любила бы — не ревновала.
В нее влюблялись? — в том дурного нет.
А если льстило быть «царицей бала»—
Вот криминал в осьмнадцать, двадцать лет!

Бледна, тонка, застенчива — мадонна,

Как будто бы сошедшая с креста…
А сплетни, анонимки — все законно:
Всегда их привлекала красота.
Но повторять наветы нам негоже.
Забыли мы, что, уходя с земли,
Поэт просил Наташу не тревожить —
Оставим же в покое… Натали!

ВРАГ ЧЕХОВА

Всегда врагов у гения немало,
Но, может, пошлость —
Самый страшный враг…
Его душа измаялась, устала
От мелких обывательских атак.
От дам лепечущих:
«Он душка, право!»
От ругани журнальной и похвал.
Всерьез капризную особу Славу
Художник никогда не принимал.
Жизнь таяла, как месяц на ущербе.
Его нашла в Германии беда.
И это еле слышное:
«Их штербе!»

[3],И жуткое паденье в никуда…
Но пошлость миг для мщенья
Не упустит —
Когда на родину вернулся он,
То на вагоне траурном:
«Для устриц»—
Прочел людьми заполненный перрон…

ЗВЕЗДА МАНЕЖА