Полынь - трава горькая (СИ)

Нина таких отношений не понимала, она презирала животные инстинкты. И эти двое, парень и девушка, они в глазах Нины были похожи на двух обезьянок в клетке, привычных к вниманию публики и спокойно у всех на виду выискивающих в шерсти друг друга блошек. Особенно похоже на это стало, когда девушка попросила парня убрать разделяющий их столик вниз, сбросила босоножки и забралась на образованную сплошную скамью с ногами, так же устроился и парень, они сели лицом к лицу, обхватили друг друга ногами. Девушка порылась в косметичке, вооружилась щипчиками для ногтей, влажной гигиенической салфеткой с запахом сирени и стала чистить парню ногти, протирать их салфеткой. Она делала ему маникюр, хихикала, приговаривала что-то, щипчики громко щелкали.

Это выглядело неприлично, отвратительно, но все молчали. От жары и так некуда было деться, а ехать предстояло ещё много часов и сил на разборки уже не хватало. Люди считали время до прибытия к своим станциям. Только и слышалось: «ехать нам осталось…».

Поезд шел и шел по узкому перешейку от Азовского моря к Чёрному. Полей за окном уже не было — теперь по обе стороны тянулись лиманы. Ветер задувал в окна терпкий запах солончаков. До Феодосии оставалось несколько часов, поддавшись общему настроению Нина мысленно прикинула сколько: поезд опаздывал минут на сорок, значит ехать ей всего три часа двадцать минут. А что потом?

Она безучастно смотрела в окно. Совсем не так представлялась ей эта поездка. Не такой! Всю долгую зиму Нина мечтала о дороге, о нескольких сутках в поезде, но вместе с Сергеем! Она именно это видела во сне — они с Сергеем в купе…

Зимой они строили планы о летнем отдыхе, прокладывали по картам маршрут, смотрели в Интернете фото и рекламные сайты гостиниц и южных здравниц. Сергей предлагал купить путёвку, но Нина не хотела привязывать себя к какому-то определённому месту. Ей хотелось увидеть и море, и горы, и может быть, тот берег, на котором вырос отец. Напрасно Сергей уговаривал её, расписывая пляжи Анталии и Полы — Нина стремилась к своей мечте и, наверно, к своему забытому детству.

Из-за чего же всё рухнуло? Нина не помнила. Самое глупое, абсурдное, дикое, что она НЕ ПОМ-НИ-ЛА! Тех слов, той мелкой ссоры, с которой всё началось. Вспоминала, вспоминала… всю ужасную дорогу в плацкартном вагоне вспоминала, и — ничего. Она помнила только, что это вышло сразу после того, как подали заявление в ЗАГС. Может, спорили из-за свадьбы — Нина не очень хотела отмечать её в ресторане, а Сергей не соглашался позвать меньше гостей, так ему надо было для работы, чтобы никого из «нужных» людей не обидеть. Дома все не поместились бы, а на даче — не престижно.

Или они спорили из-за поездки? Да, наверно из-за поездки… Нина так и не смогла восстановить в памяти первую их ссору, зато о последней вспомнила, уже подъезжая к Феодосии. Последней каплей в чаше их ссор оказались билеты на поезд, вернее их отсутствие. На самолёте Нина и Сергей не летали по обоюдному молчаливому соглашению — оба боялись авиакатастрофы. Они не признавались в этом и никогда не обсуждали, но молча исключали возможность перелёта всегда, когда его можно было заменить поездом. Ездил и изредка летал только Сергей — Нина оставалась дома. Для неё эта поездка должна была стать их первой совместной. Почему всё вышло так неладно?

Сергей до последнего надеялся уговорить Нину ехать за границу и потому о билетах не позаботился, ко дню отъезда достать можно было только плацкартный вагон. Сергей наотрез отказался ехать в плацкарте, он упирался, доказывал, что дорога отравит им всё впечатление о путешествии. «После полутора суток плацкарта ты не захочешь никакого юга», — доказывал он.

Теперь Нина согласилась бы с ним без спора, но тогда — нет. Ей казалось, что Сергей нарочно, назло спорит, потому что вообще не хочет ехать. Она усиленно убеждала себя в этом, пестовала свою обиду, подкармливала её всё новыми фактами равнодушия и упрямства Сергея. Ей хотелось сделать ему наперекор и кончилось тем, что Нина уехала одна. Куда? Зачем? Она понятия не имела. Без Сергея эта поездка потеряла для неё всякий смысл.

В Питере, на вокзале, она до последнего ждала, что Сергей всё-таки придёт, ведь в её сумочке лежали два билета…

Она медленно-медленно шла по мокрой от дождя платформе к своему вагону. Напряженно прислушивалась, среди общего гомона отъезжающих-провожающих стараясь выделить знакомый голос, который окликнет её. «Нина!»

Ей казалось, что вот ещё пара секунд, и Сергей догонит её, обнимет за плечи, развернёт к себе, шепнет на ухо что она упрямица и дура, и что он её всё-таки любит…

Проводник у вагона вопросительно посмотрел на Нину, когда она подала ему два билета. Она ничего не стала объяснять.

Поезд тронулся. Верхняя полка в плацкартном купе над местом Нины так и осталась пустой. Мобильник её молчал. Сергей не пришел, он даже не позвонил.