Полынья

Кузнец чего-то припоздал с работой, только разжигал горно. Ожидая его, Суденко с удивлением ощутил в хибаре такое же густое тепло, как и в кабине Федоса. Эта развалюха была так выпестована природой, что только казалась хлипкой. А сложена из досок, очернелых от жара и копоти, не горящих, твердых, как сталь, выносливее ее, каким может быть лишь закаленное дерево. Он хорошо знал сельские кузницы, состоявшие из наковальни, расплесканной молотом, из горна и нехитрой вентиляции к нему, вроде сапога при самоааре. Даже довелось постоять в детстве у поддувала, раскачивая мехами пламя. Но эта кузница обслуживала не поле, а море.

Помимо баржи со смененной обшивкой, которую он видел под навесом, тут еще чинили вехи, буи. Теперь их снимали с воды, чтоб не срезало льдом, и привозили сюда, на зимний ремонт. А на каменном полу громоздились цепи, очищенные от ржавчины, провороненные, густо смазанные жиром. Одну из цепей, разнесенную по шлагам, сейчас расклепывал подручный кузнеца, выбивая поврежденное звено. Он оказался не подручным, а подручной, что Суденко не сразу разглядел. Баба была одета, как кузнец, в ватных штанах, с фартуком.

Вошли в пристройку с инеем, свисавшим в щелях толя, который покрывал хибару снаружи. К стенам были прислонены полосы стали. Много металла разложено на полках. В основном сплавы, употреблявшиеся для клепки и чеканки: латунь, цинк, бронза, красная медь.

Кузнец, подребезжав рукомойником, взял чертеж чистыми руками, но глянул по нему вскользь, больше слушая, что ему говорил водолаз.

Тут же возникли неясности...

Он спросил, на какой примерно удар должны рассчитывать крылья. Этого Суденко не знал. Форма крыльев тоже, оказывается, зависела от удара. Не менее важно, сказал кузнец, и место, где они будут стоять. От этого будет подобран способ крепления. Основное же в том, чтоб крылья стояли идеально по плоскости. Даже при минимальном перекосе подъемная сила моря, приложенная перпендикулярно, будет самоуничтожена сопротивлением воды. Не будет обтекания, объяснил он. Любые крылья тотчас сломает, как спички.

Суденко был поражен, как быстро схватил мастер суть подъема "Шторма". Он ожидал разных придирок, рысканья по чертежу, в котором был не силен. А разговор произошел в ином ракурсе. Кузнец попросил его выяснить силу удара, как первое. Если не знаешь удара моря, то нечего делать крылья. Суденко обещал добыть сведения, пока кузнец сложит материал. О сроке изготовлеипя разговора не было. Это тоже понравилось. Судя по всему, дело попало в верные руки. У Суденко как гора свалилась с плеч.

Покуривая в затишке, под навесом кузницы, он рассмотрел в осиненности моря несколько шлюпок, отчаливавших от пароходов, чтоб взять направление на поселок. Он видел, что "Ясная Погода" опять подошла к устью реки, и видел на ней желтый маячный флаг. Окна лоцманского судна отливали золотом, словно были освещены. Вдали, за пароходами, как из глубины моря, поднялся красно-зеленый танкер. Все было отлично видно. Он посмотрел на флюгер над кузницей - петух показывал чистый юг. День был неплох, и он пожалел, что проворонил его начало. Когда же глянул на часы, от изумления замер: они показывали восемь утра. И все правильно: "Агат" жил по своему времени, которое опережало местное. Выходит, что он, отсидев на совещании, попал тем не менее в самое утро.

День начался неплохо, предвещал удачу.

Прошел краем бухты, видя, как в воде, отсвечивавшей серенькой прозрачностью, проскальзывает льдинками рыбья мелочь. Постоял возле водолазной шаланды, которая брала воздух напротив рыбацкого слипа. На веревке висели костюмы старой конструкции - на двенадцати болтах. От движка трепетал на древке лоскут флага, распущенный ветром в нитки... Помешал наблюдать пограничник, который поздоровался с Суденко, распахнув окно сторожевого поста.

Что он будет делать?

Надо подъехать на гидробазу. Надо разузнать про удар... Где он разузнает, если не выяснил в Полынье? Может, научники знают? Однако рабочее настроение, с которым ехал сюда, отчего-то прошло. И он знал отчего: от посещения кузницы. Кузнец принял крылья с полуслова. В сущности, одобрил идею. И если прошлый день, перед отплытием, прошел в безнадежности, то сегодня, вернувшись из плавания, он был богат. А богатство не стоило везти напоказ, едва его получив. Надо почувствовать себя богатым, надо им побыть.

Чем же он займется? Купит папиросы...

Хорошее настроение окрепло в нем, когда поднялся в поселок. Свет, озарявший его с моря, оказался не ложным. Этот свет, холодный и чистый, падал от облаков, рассеиваясь в воздухе серебряной пылью вроде снежных личинок. А когда облако уплывало, все озарялось другой, разовой глубиной.