Полынные сказки

А шкатулка стояла на столике, у которого были тонкие ножки.

Узорная скатерть опускалась со столика, окутывала ножки, и Лёле казалось, что под столиком живёт Эдакий Усатенький. Стережёт три рубля.

А на шкатулке были вырезаны узоры. Звери и люди бродили между узоров, над ними летали волшебные птицы и пели, да только песен их не было слышно. А чтоб услышать, надо иметь волшебное ушко. И это волшебное ушко у Лёли как-то само собой получалось. Она подолгу сидела у шкатулки, глядела на зверей и узоры и слушала пение далёких птиц.

А три рубля, которые лежали в шкатулке, были, конечно, волшебные. Они подчинялись маме, а больше никому.

И если мама даст кому-нибудь золотой рубль — тот человек сразу станет молодым и красивым. А кто сам возьмёт из шкатулки рубль — вечно будет несчастным.

И вот однажды в школу пришла старушка. Она была маленькая, сгорбленная. Вначале она сидела тихо в сторожке у деда Игната, а как только мама вышла из класса, старушка заплакала, упала на пол. Кое-как дед Игнат поднял старушку и усадил в уголок. Но та всё плакала и даже кричала, а Татьяна Дмитриевна слушала её и качала головой.

И Лёля поняла, почему старушка плачет. Она снова хотела быть молодой.

Татьяна Дмитриевна ушла в комнату и принесла оттуда большой золотой, волшебный рубль. И протянула его старушке.

И старушка взяла рубль, и тут же Лёля зажмурилась. Страшновато было увидеть, как старый человек становится молодым.

Зажмурившись, она представила себе, какой красавицей станет старушка — в синем платье, с золотыми волосами.

И Лёля открыла глаза — и сразу увидела красавицу в синем платье с золотыми волосами, да только это была её мама, а старушка осталась старушкой, только плакать перестала.

Она кланялась теперь, а дед Игнат выводил её из сторожки на улицу.

— Приехали, приехали, — бормотал он ни к селу ни к городу.

— Почему же? — спросила тогда Лёля.

— Что почему же? — сказала мама.

— Почему она красавицей не стала? Ведь рублик волшебный.

Мама засмеялась.

— Волшебный, конечно, — серьёзно потом ответила она. — Но старушка просила его не для себя, а для своей внучки. Наверно, её внучка и вправду станет красавицей.

Лёле очень хотелось встретить когда-нибудь эту бабушку и её внучку, но они никак не попадались. Они жили в другой деревне.

Потом, когда прошло много лет, Лёля встречала в жизни разных красавиц и всегда думала, что это внучка, которой мама подарила волшебный рубль.

А Татьяна Дмитриевна много чего ещё делала на свои три рубля. Покупала книги и тетради для школы, платочки и валенки для Лёли, табак для деда Игната, штаны для Мишки-солдатика. Удивительно было, что всё это вмещалось в три рубля. Но всё вмещалось.

Сказка деда Игната про другие три рубля

— Грррхм… — сказал дед Игнат, когда выпроводил старушку. — Грррхм… Ну вот и приехали.

— Дед, а дед, — сказала Лёля.

— Грррхм, — отозвался Игнат.

— Что ты всё, дед, — гррхм да приехали. Хоть бы ещё слово сказал.

— Да ну… — сказал дед, — неохота… потом… когда-нибудь…

— Да расскажи сейчас, чего тянуть?

— Гррхм, гррхм, — кряхтел дед, кашлял и брякнул наконец: — Пётр Дуб.

— Какой Пётр Дуб?

— Такой… жадный…

— Ну, а дальше-то что?

— А ничего, — сказал дед Игнат, — ну его…

Но Лёля всё приставала к деду и так постепенно вытянула сказку из деда Игната. И сказка получилась такая.

Жил в деревне человек, которого звали Пётр. А прозвище у него было — Дуб.

Вот Пётр Дуб заимел три рубля. Сунул их в карман и пошёл гулять.

Пройдёт два шага, проверит — в кармане ли три рубля? Ага, в кармане. Пройдёт ещё два шага, опять проверит, где три рубля?

Ага, опять в кармане. И так он всё радовался, что три рубля были в кармане. А потом сунул руку в карман — нету! Где три рубля? Нету! Потерял.

Вот Пётр Дуб сел на бревно и стал плакать.

А тут по деревне мальчик бегал. Игнатко. Подходит Игнатко к Дубу-то к Петру и говорит:

— Ты что плачешь, дядька Дуб?

— А как, Игнатко, мне не плакать? Я ведь три рубля потерял. Бяда! Бяда-а-а-а!

— Не реви, дядька Дуб, — сказал Игнатко. — Я тебе их найду.

— Ой, найди, Игнатко! Я тебе копейку подарю.

Вот Игнатко пошёл искать и нашёл три рубля-то, под лопушком.

— На, — говорит, — тебе, дядька Дуб, три рубля, а мне теперь надобно копейку.

Обрадовался Пётр Дуб, схватил три рубля, затолкал в карман поглубже. А сверху в карман травы натолкал, чтоб не выпали.

— Нету, — говорит, — Игнатко, у меня копейки. Погоди, вот стану богатые покупки делать, стану дёготь покупать да гвозди, копейка-то останется, я тебе её отдам.

Вот стал Игнатко к Дубу-то к Петру чуть не каждый день забегать:

— Когда, дядька Дуб, дёготь будешь покупать?

Хочется мальчонке копейку-то получить.

— Погоди, Игнатко, — Дуб говорит, Пётр. — Видишь, колёса к телеге правлю. Понаправлю — за дёгтем пойду, колёса мазать, там копейка и получится.

Бегал-бегал Игнатко, а колёса к телеге всё не прилажены, в сарае лежат. Не получается копейка.

— Ты хоть бы гвоздей-то купил, — Игнатко намекает.

— А ты сам-то посуди, Игнатко, — Дуб говорит. — На кой мне гвозди, ведь молотка нету.

Так бегал Игнатко взад-вперёд, а Пётр Дуб думает: