Полынный мой путь (сборник)

Вторая причина противоборства Рима и Константинополя была зримой и не менее весомой – религиозные разногласия. «Чей Бог, того власть». Эти слова ткали канву политической жизни Европы. Речь шла о владении миром, о претензиях двух стран, которые лишь для вида маскировали свои истинные желания богословскими спорами.

Не Бог, а золотой телец вдохновлял правителей Европы.

Приняв в IV веке тенгрианский канон, и Рим, и Константинополь из рабов превратились в господ и не жалели сил, чтобы после смерти Аттилы отмыть, обелить свое рабское прошлое. Они шли на все, на любое преступление, лишь бы прославить себя.

В Центральной Европе преуспели римляне, переманившие много кипчаков, закрутившие их в жернова своей политики. Восточная же Европа оставалась за византийцами, которые, балансируя между Римом и Дешт-и-Кипчаком, богатели год от года. Средиземноморские колонии также приносили грекам немалые доходы.

А поскольку политическое давление вела Церковь, то правители двух враждующих стран обратили взоры именно на нее, через нее надеясь влиять и на противника, и на соседей. В Италии до IX века светская власть сама руководила делами папства – церковные нововведения, догматы и правила исходили в основном от светских политиков. Папа Николай I добился независимости для своей Церкви.

В Византии же патриарх не имел прав никогда. Он был в вечных прислужниках.

Рим в споре за лидерство долго и основательно готовился к решающим схваткам. Раннее средневековье он уступил, целиком оставив его за Византией. Она купалась в победах. Главой Церкви веками были византийские патриархи.

Но, как показали события, именно католики выбрали верный для Церкви путь, который и вывел их к вершине власти. То был самый трудный путь. Его нашел папа римский Григорий I (он возглавлял Церковь с 590 по 604 год), предложивший программу, которую можно смело назвать «Католической доктриной».

Это была настоящая идеологическая диверсия, с нею Церковь Запада прожила три века. Три века вела ее! Диверсия полностью удалась, с ней и пришла победа. Ее идею подсказал папа римский Пелагий II, странный для Рима человек. Кипчак. Его стараниями в Западной церкви появились монашеские ордена.

«Орден» – по-тюркски «данный сверху», то есть от Бога. Их устав копировал уставы алтайских монастырей. Состояли в них преимущественно кипчаки, коренные римляне монахами не становились, не в их традиции было затворничество.

Так Церковь получила профессиональное войско, во главе первого ордена встал Бенедикт Нурсийский, тоже из кипчаков, осевших в Италии. Монахи-бенедиктинцы воевали не шашкой и не пикой, их оружием было слово Христа. И яд.

Потом появились другие ордена, все они были полностью подчинены папе. Цель их одна: искоренять скверну, крепить Церковь. Это была совершенно новая тактика ведения войны и захвата. Мир такой не знал. Без крови. Без атак. Без баталий. Перед этим «тихим войском» любая конница становилась беспомощной. Любая армия – бессильной. Противники проигрывали ему атаку за атакой, удар за ударом. Проигрывали по всем статьям. Потому что ни о чем не догадывались. И в улыбающихся монахах люди не видели врагов.

Тихо и тайно монахи добивались своего. «Для достижения цели хороши все средства», – говорили они.

Папа Григорий, создав первый орден, направил своего посланника королю Испании, сам повел диалог с воинственной Брунгильдой, правительницей Австразии (нынешние Франция, Швейцария, Германия, Австрия)… Вся Западная Европа попала в поле зрения монахов. А нити политики сошлись в руках папы. Но этого никто не понимал.

В центр внимания папа поставил лангобардов. Кто они? Кипчаки, завоевавшие север Италии. Ломбардия, не раз осаждавшая Рим. Орда со столицей в Милане. О ней известно немало. Лангобарды, пишет Павел Диакон (VIII век), пришли с востока во времена Аттилы. Они были в его армии. Верили в Тенгри. И они, и гепиды, и авары, и готы, и вандалы, замечает Диакон, говорили «на одном наречии» и не отличались друг от друга «ничем другим, кроме имени».

Среди найденных бумаг, случайно уцелевших в европейских архивах, есть документы лангобардов, написанные рунами или скорописью, по-тюркски. Куда исчезли остальные бумаги? И сами лангобарды? Это тайна. Но она перестает быть тайной, когда становятся известными деяния папы Григория, названного Великим.

В 591 году он, заключив мир с лангобардами, объявил свою Римскую церковь Тюркской церковью, а себя – ее настоятелем. Выучил тюркский язык… Бедные кипчаки, они наверняка растаяли, когда папа отправил им дочь знатного римлянина, красавицу Теодолинду, которая стала женой хана лангобардов. Тюрки пустили в свой дом католичку. Следом пришли монахи-бенедиктинцы, которые стали прислуживать хану и его жене. Они, как диверсанты, проникали в храмы, к самым алтарям, умело будоражили общество, отравляя духовные колодцы.

А папа (уже не римский, а тюркский!) не уставая повторял, что он епископ «не римлян, но лангобардов». Еще он называл себя «слугой слуг Божьих». То есть кипчаков, тенгриан. Это его личные слова (все средства были хороши!).