Полыновский улей

Кузька с Павлухой поспешно вошли в сарай и вынесли во двор «курицу». Савка разочарованно заморгал глазами. Это была сеть. Правда, она отличалась от других сетей своим устройством. Прикрепленная посередине к центральному шесту, она свободно расходилась в обе стороны, образуя крылья, привязанные к двум боковым шестам. Из-за этих крыльев ее и называли в деревне «курицей».

— Айда! — скомандовал Минька.

Кузька с Павлухой взвалили сеть на плечи. Минька прихватил пустую корзинку и пошел рядом с Савкой.

— С «курицей»-то бродил? — спросил Минька.

— Нет, допустим! А что? Не дашь, может быть? — резко ответил Савка.

Кузька оглянулся и скорчил Савке страшную гримасу — молчи, мол!

Павлуха прибавил ходу. Ребята боялись, что Минька разозлится и прикажет возвращаться.

— И не дал бы... — недружелюбно проворчал Минька.

Разговор не клеился. Молча дошли до реки. Молча залезли в воду. И только, когда первый небольшой окушек попался в «курицу», ребята оживились и забыли о чуть не разгоревшейся ссоре.

— Ты крепче ко дну прижимай! — покрикивал Минька, и Савка послушно исполнял приказ, не чувствуя ни холодной воды, ни острых палок, сучьев и камней, попадавшихся под ноги.

Савка брел по реке с центральным шестом. Кузька и Павлуха были на крыльях. Они перегораживали сетью маленькие речные заливчики, а затем сходились, толкая перед собой крылья. В этот момент Савка должен был со всей силой нажимать на шест, чтобы сеть не отрывалась от дна. Крылья соединялись, образуя большой черпак. Савка поднимал шест и вместе с ним всю сеть. Рыба оказывалась в ловушке. Со смехом и радостными возгласами ее выбрасывали на берег. Минька хищно кидался на добычу, ловко — с хрустом — ломал рыбинам головы и укладывал в корзину. В воду он не лез.

Сначала рыбешка попадалась мелкая. Но вот в сети забился порядочный щуренок. А на пятом заходе, когда ребята обложили широкую канаву, языком вдававшуюся в берег, Савка увидел, что около его шеста под водой стоит большая щука. Она чуть поводила плавниками и будто всматривалась в сеть, выискивая лазейку.

— Сходитесь! Сходитесь! — завопил Савка.

Ничего не спрашивая, по голосу определив, что Савка видит большую рыбину, ребята стали сближать крылья. Вязкое дно мешало двигаться. Но они, пыхтя, продирались с сетью сквозь гущу кувшинок. А щука все стояла почти неподвижно. Она взыграла только тогда, когда Савка выдернул из воды шест и сеть прикоснулась к рыбьему брюху. Взбив хвостом фонтан воды, щука бросилась в сторону.

На берегу бесновался Минька. Он что-то орал охрипшим от волнения голосом. Но ребят не нужно было подгонять. Бросив крылья, они плашмя попадали на сеть, растопырив руки. А Савка сел на вязкое дно и лихорадочно перебирал под водой тугие перепутанные нити.

Несколько секунд слышалось прерывистое взволнованное дыхание трех открытых ртов. Над водой виднелись только раскрасневшиеся лица и выпученные глаза. Наконец Павлуха окутал сетью скользкую голову щуки. Схватив ее под жабры, он приподнялся. Из воды показалась хищная, широко разинутая пасть.

— Не упустите! Только не упустите! — молил с берега Минька. —-С «курицей»! С «курицей» тащите ее!

Ребята подхватили сеть и все вместе, мокрые, грязные по уши, но счастливые вылезли на берег.

После такой удачи ловля пошла еще веселее. Намокшая тяжелая «курица» казалась совсем легкой, а вода — теплой, как в бане. Даже вязкое илистое дно будто перестало засасывать ноги. Часа четыре рыбачили ребята. И, наверно, они бы еще не скоро вылезли из воды, если бы не подошли к крутому изгибу реки. В этом месте она расширялась и обтекала высокий мрачный холм, поросший вереском и старыми соснами.

— Все! Вылазь! — скомандовал Минька.

— Почему? — спросил Кузька и оглянулся. Увидев холм, он добавил, пугливо перейдя на шепот: — Ишь куда принесло!..

Павлуха тоже притих и поспешно выволок сеть на берег. Один Савка ничего не понимал.

— Чего вы?

— Жальник! — тихо ответил Павлуха. — Нечисто тут! Тикать надо!

Кузька с Павлухой подхватили «курицу» и зашлепали босыми ногами по прибрежной тропинке. Минька с корзиной, полной рыбы, спокойно пошел сзади. Савка на скорую руку выжал брюки и рубашку, поморщился, увидев, в каком они состоянии, и стал догонять ребят. Только сейчас он почувствовал холод и с завистью посмотрел на сухую Минькину одежду.

Кузька с Павлухой были такие же мокрые и грязные, как Савка, даже, пожалуй, еще хуже, потому что с «курицы» текла на их плечи рыжеватая илистая жижа.

Савка сердито столкнул Миньку с тропинки, обогнал его и подхватил холодную мокрую сеть, чтобы помочь ребятам. Так они и дошли до того места, где первый раз влезли в воду. «Курицу» расправили на берегу, на солнцепеке. Кузька с Павлухой пошли к реке мыться, а Савка уселся рядом с корзиной, из которой Минька вынимал и раскладывал рыбу на две кучки.

Савке очень не хотелось начинать с ним разговор, но таинственный жальник не давал ему покоя.

— Чего испугались? — спросил он.

Минька ухмыльнулся и, похлопывая щучьим хвостом по голенищу сапога, ответил: