Полжизни для тебя

– Да, он написал его за день до своей кончины и дал мне с просьбой передать тебе его лет в пятнадцать… Честно говоря, после его смерти я его прочитала, но ничего толком не поняла… Мне показалось написанное старческим бредом. Да и не до этого было, а потом я его куда-то положила и благополучно забыла о нем. Знаешь, это так странно… Возможно перед смертью он видел кого-то с той стороны… Говорят перед смертью видят умерших родственников. Может, они сказали? Это так странно… И пугает немного… Он ведь тебе и купил этот кулон, – бабушка указала на кулон звезды на шее Киры.

Рука девушки непроизвольно дотронулась до звезды.

Кира сглотнула и перевернула страницу фотоальбома. На фотографии бабушка была худее и с меньшим количеством морщин, она положила голову на плечо дедушки и мечтательно смотрела куда-то вдаль. Сосредоточенный дедушка прижимал бабушку к себе и хмуро смотрел в камеру.

– А эта фотография была сделана за три дня до его смерти. Ты как раз вечером этого дня выписалась из больницы. Меня всегда удивляло… Ты только посмотри… У него взгляд такой… немного пугающий. Он словно все знал. Словно он знал, что скоро умрет. За месяц перед смертью он изменился. Он все тянул меня поехать куда-то, но я так и не согласилась… Я до сих пор жалею, что не согласилась. Мы мечтали увидеть Париж. Он мечтал меня свозить туда еще с нашей молодости… Он ведь был военным всю жизнь, ему нельзя было выезжать за пределы страны, а я… разве я могла без него поехать? Когда он это неожиданно предложил, ты лежала в больнице. Я даже его не выслушала, отмахнулась. И теперь больше всего на свете жалею об этом…

Бабушка достала из кармана носовой платок и смачно высморкалась.

– Кира, я хочу сказать… Я злюсь, так злюсь на Господа… Ты же знаешь, я каждое воскресенье хожу в церковь, – бабушка опустила руку Киры и потянулась к кресту на шее. – Я не хочу злиться, но у меня не получается. Это неправильно… все это неправильно.

Кира притянула к себе сломленную бабушку и обняла ее. Та судорожно обхватила Киру и горько заплакала.

– Все будет хорошо, – произнесла Кира.

– Правда? – всхлипнула бабушка и вскинула на нее глаза. В ее глазах была надежда.

Кира чувствовала себя обязанной успокоить ее. Она никогда не думала, что настанет такой момент, когда она будет успокаивать ее.

Черт подери! Это она умирает! Это она должна плакать, сокрушаться, но почему-то Кира была спокойна. Она должна была быть сильнее их всех. Сильнее мамы, папы, сильнее бабушки ради их самих.

Наверное, хуже, чем умирать самой, может быть только видеть, как умирает собственный ребенок. По крайней мере, Кира не плакала столько, сколько плакала мама.

Глаза Киры застелила влага, и она зло сморгнула ее. Влажные ресницы размывали комнату. Такое теплое, родное, пахнущее старыми книгами, пирогами и лекарствами тело бабушки содрогалось в рыданиях.

В щель приоткрытой двери заглянула мама. Лицо ее побелело, посерело, скривилось. Сделав несколько шагов, она рухнула рядом, охватила колени Киры и бабушки. Слез у мамы уже не осталось.

А Кира все сидела неподвижно.

Она все думала, что если уж и суждено умереть, то было бы хорошо, чтобы это произошло резко, чтобы она сама и не заметила как умерла. Автомобильная авария, падение с высоты… Что угодно, но лишь бы не мучиться и не мучить всех вокруг. Что может быть хуже – умирать медленно и мучительно?

Хотя она не знала еще этого. Она не чувствовала себя умирающей. Она по-прежнему каким-то краем сознания считала все кошмаром или ошибкой, и скоро все станет как прежде, но эта маленькая надежда все отдалялась от нее и становилась неосязаемой, невидимой.

Самым худшим были плачь мамы по ночам, красные глаза родителей. Они храбрились, приветливо улыбались, когда видели Киру. Но их взгляд останавливался на ней.

Замирал.

Тускнел.

Она была живым напоминанием о горе.

Кира была порождением горя.

Грустные взгляды, взгляды сочувствия, словно Кира уже умерла – все это жутко пугало и раздражало Киру.

Кира мечтала оказаться в какой-то параллельной вселенной, где она здорова.

Именно из-за постоянной жалости Кира не рассказала ни о чем своим подругам, но была и другая причина: Артур.

Он был братом Саши и мог узнать о состоянии Киры и отвернуться от неё. Он бы не захотел общаться со смертельно больной.

*

Планам Киры встретиться с Ари не суждено было случиться. На следующий день утром ее направили в больницу на первую срочную химиотерапию. И вечером, тогда, когда она должна была встретиться с Ари, они всей семьей собирали сумки, и Кира не смогла решиться уйти из дома.

– Тогда в другой день? – спросил Ари.

Кира от обиды скривилась. Она понимала, что от химии у нее полезут волосы, да и, наверное, ей будет не до свиданий.

– Артур, я, честно говоря, даже не знаю когда смогу с тобой встретиться.

Киру все еще не покидали мысли о том, что химиотерапия болезненна. Девушка уже начиталась всех ужасов в интернете и зареклась для себя больше не читать рассказы людей о лечении до того как пройдет через это!

Повисло молчание.