Полжизни для тебя

И это было настолько удивительно. Ни это ли настоящее волшебство?

– Ты плохо себя чувствуешь? – прошептала она и приложила свою горячую ладошку ко лбу.

Ари помотал головой и, охватив ее запястье, оттянул ее руку вниз.

– Выходи за меня, – Артур не узнал собственный голос. Он заглянул в ее расширившиеся глаза и сполз с дивана. Колено утонуло в пушистом ковре. Прочистив горло, он повторил: – Кира Орлова, ты выйдешь за меня замуж?

Девушка резко выдохнула.

– Не надо это делать ради меня… – тихо произнесла она. Кира чувствовала, что не была достойна любви Ари. Она ведь не может стать для него настоящей женой. – Ты и так слишком много делаешь для меня. Я…

Ари перехватил ее ладони и сжал.

– Я это делаю не потому, что ты больна. Я просто так хочу. Я люблю тебя. Пожалуйста, не отказывай мне. Ты сама говорила, помнишь, возможно, меня завтра собьет машина и именно тебе придется меня оплакивать. Я хочу, чтобы дни, которые нам уготованы, были лучшими. Я хочу, – все же голос сорвался, – всегда быть с тобой.

Кира громко всхлипнула и, улыбнувшись, прыгнула к нему в объятия. Ари не удержался и завалился в ковер. А она рассмеялась своим прекрасным звонким смехом, что отдался в груди Ари похоронным звоном колоколов.

Артуру было страшно. Он не хотел умирать. Он хотел жить! Он хотел жить вместе с Кирой!

У него осталось слишком мало времени, чтобы сомневаться. У него не осталось времени для страха. Он должен был смотреть в лицо смерти и, сцепив зубы, притвориться, что он не боится. И возможно он поверит в это.

Да, он круглый идиот, что так легко потерял свою жизнь, но все же он сделал, что хотел, хоть и ненадолго он продлил жизнь Кире.

И если ему остался всего месяц, он должен спешить.

И весь его мир закрутился, завертелся, как спираль, вокруг Киры. Жизнь его сузилась и остановилась в одной точке под именем “Кира”. Все остальное стало вдруг неважно.

Только ее улыбка.

Ари тяжело выдохнул, сжал девушку и зарылся в ее волосы. Он не отпустит ее! Он защитит ее!

Дыхание Киры согревало шею, ее теплые руки обвивали спину.

– Я так люблю тебя! – прошептала она. Ари притянул ее к себе сильнее, ощущая как тепло от ее слов проникает внутрь, успокаивая бушующий вулкан души. Он сделал все правильно. Единственной его ошибкой было то, что он воспринял слова жнеца смерти как истинную монету.

– Ох, Кира, – Ари отодвинулся и, подцепив ее подбородок пальцем, заставил на себя посмотреть.

– Что бы ни случилось, знай, я люблю тебя больше всего на свете. Я хочу, чтобы ты запомнила: ты не умрешь! Слышишь! Не умрешь еще очень долго. Ты проживешь еще как минимум до двадцати девяти лет. Запомни эту цифру.

Кира нахмурилась. В глазах потухло счастье и появилось недоверие, подозрение. В ее голове вдруг возникло то, что он написал на листе бумаги.

– О чем ты?

Ари погладил ее по щеке, смахивая скатившуюся слезу счастья. Он чувствовал, что испортил момент, но он хотел, чтобы она запомнила, что он говорил. Ари не знал, возможно, жнец снова солгал. Юноша точно не знал, сколько ему осталось. Может еще меньше, чем месяц.

– Ты не умрешь до двадцати девяти лет и проживешь счастливую жизнь. Повтори, что я сказал.

– Ари, ты меня пугаешь. Что происходит?

Грустная улыбка на лице Ари испугала Киру. Он словно прощался с ней.

– Повтори, пожалуйста.

– Я не умру до двадцати девяти лет и проживу счастливую жизнь, – Кира сглотнула и почему-то задрожала.

Ари притянул ее к себе и накрыл губами ее солоноватые губы.

Глава 17

Дом

Кира сонно заморгала, почувствовав мягкий толчок от приземления.

– Мы прилетели, – произнес Ари и, наслюнявив палец, стер с уголков глаз Киры растекшуюся тушь. – Так лучше.

Девушка прильнула щекой к его ладони и с нежностью посмотрела на Ари. Они прилетели домой.

Дима, сидящий рядом с Ари, сладко потянулся.

– Что? Уже прилетели?

– Да, – хмуро ответила Варя и скинула с себя ноги Димы. Тот довольно чмокнул Варю в щеку и встал, намереваясь вытащить сумки.

Кира не сдержала улыбки, смотря на эту странную парочку: самовлюбленный, словно павлин Дима и жесткая Варя, ее одногруппница, с которой она сдружилась в университете. Отношения Димы и Вари были подобно буре, извержению вулкана, они ссорились так, что сотрясалась земля и мирились точно так же.

В Крыму было уже тепло. Апрель был солнечным.

Кира расстегнула куртку и вдохнула цветочный аромат. Все цвело и благоухало. Здесь все казалось таким живым и спокойным.

Когда то со словом “дом” ассоциировалась ее комната в квартире родителей, но сейчас весь Крым был ее домом.

Севастополь был мамой, а Крым – папой и невозможно было разделить их.

Она дома! Франция, Берлин, Амстердам были прекрасны, но не было ничего прекрасней дома!

Севастополь – город славы, город борьбы, боли и победы – стал и для Киры городом борьбы. Девушка искренне любила свой родной город. Когда-то он казался огромным, необъятным, но после Москвы, Европы, он словно уменьшился. Как и мама с папой. Родители постарели, осунулись. Теперь они не были воплощением знаний и силы для Киры. Как-то вмиг все стало каким-то маленьким.

Удивительно.