Ползи, тень !

Мак Канн, запинаясь, выговорил:

- Карнак... Боже мой, босс, это Карнак!

Я прошептал, готовясь встретить удар:

- Как Элен?

- Жива.

Ответил Рикори.

Я ослаб от реакции и упал бы, если бы он меня не поддержал.

Новый страх охватил меня:

- Она будет жить?

Он ответил:

- Произошло странное... происшествие. Мы оставили ее в полном сознании. Она становится все крепче. С ней ее брат. Все, что ей нужно, это вы. Вы ее герой и должны вернуться к ней.

Я сказал:

- Нет. Пока не...

Порыв ветра заставил меня закрыть рот, как будто его ударили рукой. Волна ударила в скалу, заставив ее вздрогнуть. Я почувствовал на лице пену, и это было как хлыст Дахут, как ее холодные пальцы у меня на глазах...

Неожиданно Мак Канн и Рикори показались мне нереальными и теневыми. Сияющее тело Дахут виднелось на тропе между морем и хребтом, и в сердце своем я услышал голос - голос владыки Карнака и мой собственный:

- Как я могу убить ее, хоть она и зло?

Голос Рикори... давно ли он говорит?

- ...и вот, когда прошлой ночью вы не пришли, я решил, как вы и предлагали, действовать по своему усмотрению. Убедившись в том, что она в безопасности, мы пошли сюда. Убедили... охранников у ворот пропустить нас. Они больше ничего не будут охранять. Увидели огни и решили, что вы где-нибудь поблизости. Распределили наших людей, а мы с Мак Канном случайно оказались на этом превосходном наблюдательном пункте. Ни вас, ни Дахут мы не видели...

Дахут!.. Еще одна волна ударила о скалу и заставила ее задрожать, потом откатилась с криком... с криком - Дахут! Еще одна заревела у скалы... заревела - Дахут!

Рикори говорил:

- Они там внизу ждут нашего сигнала...

Я прервал его, внезапно уловив смысл сказанного:

- Сигнала к чему?

Он указал на внутренний край скалы, и я увидел, что из-за нее виднеется ржавое зарево. Я подошел к краю и посмотрел вниз...

И ясно увидел Пирамиду. Я подумал:

- Какой странно близкой она кажется. И как четко видны монолиты.

Как будто Пирамида находилась всего в нескольких ярдах от меня... и де Керадель стоит так близко, что я могу протянуть руку и коснуться его. Я знал, что между мною и пирамидой много стоячих камней и что туда не менее тысячи футов. Но я не только видел Пирамиду так, будто стою в нескольких футах от нее. Я видел и внутри нее.

Странно также, что хотя на скале ветер ревел и сбивал нас с ног, у пирамиды огни горели ровно; они начинали колебаться, только когда их подкармливали, сбрызгивали из черных кувшинов.. и хоть ветер, казалось, дул со стороны моря, дым от костров уходил навстречу ему.

И странно, как тихо среди монолитов, а рев ветра и гром волн становятся все громче... молнии вспыхивают все ярче, но пламя костров от этого не меркнет, и рев волн не вторгается в тишину равнины...

Те, кто подкармливал огни, были не в белом, а в красном. И де Керадель тоже в красной одежде, а не в белой, как во время прошлого жертвоприношения.

На нем черный пояс, но движущиеся символы на нем блестят не серебром, но красным...

Всего десять костров окружают три алтаря перед входом в Пирамиду. Каждый чуть выше человеческого роста, и все горят коническим, неподвижным пламенем. Из вершины каждого костра поднимается столб дыма. Толщиной в руку человека, эти столбы поднимаются прямо на двойную высоту костра и затем изгибаются, устремляясь к порогу Пирамиды. Как десять черных артерий, отходящих от десяти сердец, и они перевиты алыми нитями, словно кровавыми сосудами.

Почерневший камень с углублением закрыт большим костром, горящим не только красным, но и черным. И пламя это, в отличие от остальных, не неподвижно. Оно медленно и ритмично пульсирует, как будто и на самом деле это сердцем. Между ним и большой гранитной плитой, на которую укладывали жертвы, стоит де Керадель.

Что-то лежало на поверхности камня жертвоприношений, накрывая его. Вначале мне показалось, что там лежит человек, гигант. Потом я увидел, что это огромный сосуд, странной формы. Чан.

Я не видел, что в нем. Он был наполовину заполнен свернувшейся красновато-черной жидкостью, на поверхности которой плясали крошечные огоньки. Не бледные и мертвенные, как огни святого Эльма, а алые и полные злой жизнью. Именно из этого чана наполняли свои кувшины люди, подкармливавшие огни. И отсюда брал де Керадель то, чем обрызгивал пульсирующее пламя... и его руки были красны от этого.

На пороге Пирамиды стоял другой сосуд, большая чаша, похожая на крещенскую купель. Она была полна, и по ее поверхности пробегали алые огоньки. Дым от меньших огней, десять алых артерий, сливался с более толстым столбом, поднимавшимся от пульсирующего огня, и все они, смешавшись, устремлялись в Пирамиду...

Тишину на равнине нарушил шепот, слабый вопль, и от основания монолитов начали подниматься тени. Они вставали на колени... их вырывало из земли, со стонами, с воплями втягивало в пирамиду... они пытались сбежать, но их несло к Пирамиде, било о нее.

А в Пирамиде был Собиратель... Чернота.