Ползучая война

Никакая современная война, доктор Немирски, не имеет в своей доминанте социально-экономических предпосылок и безнравственной криминальной подоплеки. И менее того — доказательных обоснований, связанных со средой обитания человека, природными условиями, его биологической сущностью, если хотите, эволюционным филогенезом.

Ранее перечисленные мною антивоенные пацифистические аргументы являются не более, чем малозначащими сопутствующими войне факторами, эпифеноменами, артефактами поверхностного анализа, побочными следствиями чего угодно, но только не действительных причин вооруженной инструментальной борьбы человеческих сообществ между собой.

Человеческие гуманитарные войны — дело активного разума, а не пассивных животных инстинктов. Инстинкты в основном миролюбивы, и далеко не все высшие животные наделены активно-оборонительной реакцией.

Исключением в этом ряду является лишь половой инстинкт размножения, периодически определяющий поведение, образ жизни животных и некоторых людей. Каким бы антиэволюционным и асоциальным многим ни казалось половое чуство, оно активно и агрессивно. У самцов до койтуса, у самок после половых сношений оно инстинктивно провоцирует агрессию.

В силу креационной творческой составляющей сексуальные отношения экспансивны и агрессивны в своей первооснове, что должным образом используется в военной психофизической подготовке. В то время как в мирной гражданской жизни человеческие сообщества испокон веков разумно научились облагораживать, сглаживать социальные противоречия и биологические антагонизмы полового диморфизма в совокупности с животным инстинктом размножения.

В означенных целях возникли и доныне развиваются правовые гендерные институты семьи, брака, родственной опеки, а также им смежная проблематика романтической любви.

У людей возможны рыцарские дуэли, поединки за честь прекрасной дамы, нисколько не подобные дракам двурогих земных быков из-за дефицитной коровы во время гона. При этом, заметьте, коллега, зверские инстинкты не заставляют животных-производителей идти войной на пастбище соседнего стада, дабы захватить себе там подходящих телок.

В то же время люди традиционно испытывают естественную симпатию, слыша о романтических поводах к войне. Потому несть числа беллетристическим художественным вымыслам о военных походах, рейдах якобы из-за женщин, начиная от античного сюжета, описывающего похищение римлянами сабинянок.

Видимо, данный социальный стереотип культурологически оправданного насилия аналогичным образом определяется половым диморфизмом и целым комплексом инстинктивных сексуальных побуждений.

Пусть говорят, словно бы природа обязательно требует свое. В то время как я не совсем разделяю гипотезу о неизбежности биосферного эволюционирования рода людского, доктор Немирски.

Все же с целым рядом оговорок я терминологически и онтологически поддерживаю тезис коллег-эволюционистов о том, что разум человека в онтогенезе агрессивен и мобилен. Между тем, его телесные инстинкты филогенетически демобилизованы биологическим плотским телесным миролюбием.

Потребностям разумной души человека от Создателя дано преступать пределы телесной тюрьмы. Стало быть, человек, освобождаясь от биологического начала, склонен сознательно подвергать собственную бренную плоть всяческим опасностям, лишениям, превратностям.

Я не считаю парадоксом тот факт, когда концентрированное выражение свободы духа человек обретает на войне, невзирая на жесткую армейскую дисциплину и ригористично технологический характер боевых действий.

Я объясняю это тем, что во время боевых действий человек, находящийся в пограничном состоянии между жизнью и смертью, раскрепощает интуицию, предвидение, экстрасенсорную апперцепцию окружающей ситуации. Именно тем экстремальный военный разум противоположен заурядной гражданской рассудительности.

Сражающемуся воину гораздо легче в сравнении со штатским нонкомбатантом принимать необратимые решения на основе интуитивной оценки обстановки. Тот, кто на войне отчаянно мыслит, имеет наилучшие шансы продлить существование самого себя и своих товарищей по оружию.

Война, друг мой, есть состязание разумов, а не вульгарное столкновение сила на силу, как думают урожденные пацифисты. На самом деле, боевые действия суть технологическое инструментальное приложение относительной силы на временную слабость путем создания решительного превосходства сил и средств, направленных на интеллектуально выявленный слабый участок обороны противника.

Боевые задачи дефолтно, по умолчанию определяются…

Ол Деснец внезапно умолк и озадаченно глянул на дисплей наручного коммуникатора. Затем не спеша отодвинул недопитую рюмку с портвейном, материализовал на столешнице трехмерное изображение идеомоторной клавиатуры, быстро набрал несколько буквенно-цифровых команд. Получив видимое только ему виртуальное сообщение компьютера, он активировал сфероидный экран над столом и предложил гостю: