Помаши рукой знакомой звезде (СИ)

   Она сама повернула ключ в замке, сама открыла дверь, потому что он не мог заставить себя это сделать, и вышла в ночь одна: ему была недоступна даже такая малость, как проводить любимую женщину. А он лег на кровать, которая, казалось, еще хранила ее тепло и запах любимых духов, долго ворочался, потом заснул тяжелым сном, часто вздрагивая во сне.

   Кто мог видеть в темноте ночи женщину, одиноко бредущую домой? Ольга не встретила ни одного человека, но вскоре ее имя уже нередко произносили рядом с его.

   А между ними все осталось по-прежнему: они писали нежные письма, украдкой передавая их друг другу, и считали дни до окончания учебного года. В мае Ольга сообщила ему, что беременна, и теперь он в каждом письме требовал, чтобы она подробно рассказывала о своем самочувствии и о связанных с этим событием ощущениях.

   Самым большим желанием Олега Николаевича в то время было погладить ее живот и таким образом приласкать еще не родившегося, но уже существовавшего их ребенка, и он, опять забыв о клятвах самому себе быть предельно осторожным, сумел уговорить ее зайти после уроков в тот самый закуток, где хранились приборы и где они впервые целовались . В их распоряжении было не более десяти минут, но в это время все произошло так, как хотел он. Добрый молодец пока ни о чем не догадывался, говорят ведь, что мужья узнают обо всем последними.

   Закончились занятия, а потом и экзамены. Выпускной вечер - это было последнее, что связывало их со школой, после него - свобода, после него - новая жизнь...

   Карамба появился, когда уже закончилась официальная часть и начались танцы, и все с удивлением отметили, что перед ними совсем другой человек. Куда-то исчезли постоянная угрюмость, желание быть в стороне от всех. Он с явным удовольствием раскланивался с учителями, пожимал парням руки, угощал их хорошими сигаретами за углом школы, постоянном месте сбора злостных курильщиков, отвечал на вопросы о Москве, словом, казался на первый взгляд обыкновенным выпускником. Однако, все же странным парнем на деле оказался Виктор Тимошевич, отдавший предпочтение выпускному вечеру в Городке, но на размышления об этом ни у кого не было времени.

   А музыка все звучала, и выпускники танцевали, смеялись, флиртовали, тайно понемногу выпивали и старались не упустить ничего из начала той новой жизни, которая открывалась перед ними. Виктор тоже танцевал, приглашая бывших одноклассниц, и они с радостью соглашались, потому что Тимошевич был очень хорош в новом, явно сшитом на заказ, костюме, с открытой улыбкой, совершенно преобразившей его лицо.

   Ольга была среди ребят, поэтому не удивилась, когда Виктор остановился перед ней. Он по-прежнему улыбался, и эта улыбка была предложением мира. Они поговорили немного о его планах, о Москве, в которой она еще никогда не была, и на вопрос о том, правда ли, что у нее все хорошо и она счастлива, спокойно и с достоинством ответила, что это так. Она прекрасно поняла, что он имел в виду, и ответила честно, потому что почувствовала, что иначе было нельзя .Он пробормотал что-то вроде того, что рад за нее, и сразу же отошел. Это не испортило ей настроения, потому что сделать это в такой день было просто невозможно.

   Серая мышь, то есть Света, тоже была приглашена Витей на танец и с удивлением выслушала от него витиеватый комплимент, из которого поняла лишь то, что никакая она не серая, а очень даже красивая, и что он скучал по ней. Света лишь усмехнулась, потому что хорошо помнила его странные игры, в которые тоже была вовлечена помимо ее желания, однако он так искренне улыбался, что она чуть было ему не поверила, но вовремя одернула себя и, пусть нехотя, но твердо зная, что в этих словах мало правды, попыталась остановить его неизвестно откуда взявшееся красноречие:

   - Не выдумывай, Витя, если бы я сейчас вдруг упала и умерла, ты бы просто перешагнул через меня и пошел спокойно по своим делам..

   Улыбка сошла с его лица, он остановился, потом, крепко сжав руку партнерши, потащил ее на первый этаж, где было потише.. Остановившись у окна и все еще не выпуская ее руки, он заговорил:

   -Так ты ничего и не поняла? Да я тебе по гроб жизни благодарен, потому что ты была единственной, кто был за меня. Такая была полоса: все было против, только ты - за.

   Она отняла свою руку и зачем-то спрятала ее за спину, потом четко, как на уроке, произнесла:

   - Спрячь свою благодарность куда подальше, она мне больше не нужна...

   Потом, помолчав, с горечью добавила:

   -Карамбой ты был, Карамбой и остался... Скучал он, видите ли...

   Света давно ушла, а он все еще стоял у окна, потом снял галстук, который, казалось, нестерпимо сдавливал шею, сунул его в карман и побрел домой: все, что он хотел услышать, он услышал, все, что он хотел сказать, он сказал, и делать ему среди чужого веселья больше было нечего.