Помеченный на удаление

Вроде спокойно вокруг. Но не успели пройти и десяти метров – рев мотора совсем рядом. Бежим, как два Уссейна[52], один Болт, другая Гаечка. Протискиваемся в дверь, захлопываем ее за собой, задвигаем засов. Из-за загородки выскакивает охранник. Пока я роюсь в кармане в поисках АйДи, Лилька объясняет, что за нами гонятся. Охранник чертыхается и тянется к кнопке на стене. Наконец достаю карточку из кармана. Он убирает руку от кнопки и машет рукой – «Быстрее!». Мы бежим по коридору. Знакомый зал, маленькая рамка пассажирских Ворот, оператор в своем закутке. Не успели толком сесть, транспортер уже двинулся. Гудок, тепло, холод, два гудка…

Успели.

Снова знакомый холл. Идем к выходу. В голове крутится одна мысль: «Да, мы сделали это! План был абсурдный, но он сработал! Идиотам везет!» Я толкнул дверь на улицу, яркий свет резанул по глазам. Но проморгаться нам не дали.

– Стоять! Руки за голову! Повернуться! На колени!

В лицо смотрели два автоматных ствола, еще два уставились на Лили. Кто-то сдернул со спины рюкзак, руки больно завернулись за спину, затрещали наручники.

Похоже, идиотам везет не всегда…

Конец второй части

Часть третья Дети и гномы

Комната, куда меня втащили, вызвала стойкое дежавю. Точно в такой же меня допрашивал агент Харденер с год назад, пытаясь заставить признаться в работе на русский протекторат. Тот же прикрученный к полу пластиковый стул, тот же стол со скобой для наручников. В прошлый раз «браслетами» не пользовались, а сейчас защелкнули на запястьях. И все прочие радости до кучи – пустые карманы, ни ремня, ни шнурков.

Паршиво день начинается. И вчерашний, проведенный в камере-одиночке, был ничуть не лучше. Единственная радость – отоспаться получилось после ночи за рулем. Еще бы сходить в душ, надеть чистую одежду и пожрать, но увы.

Дверь за спиной открывается, и входят трое… нет, четверо. Трое рассаживаются напротив, четвертый остается пыхтеть за спиной.

В прошлый раз я пытался хохмить. А сейчас что-то не хочется.

Смотрю на вошедших. Ни одной знакомой рожи, но это ничего не значит. Орден любит проводить ротацию своих сотрудников. Сегодня ты в Порто-Франко, завтра в Нью-Дели, послезавтра здесь, на Острове. А то, что это именно орденцы, сомнений никаких. Двое в форме, третий в костюме, но у него папка официальная. Доводилось видеть.

Тишину нарушил толстый в форме:

– Кого я вижу! Это же знаменитый хакер Влад Воронофф, вставший на путь раскаянья и перевоспитания! Гроза пиратов и мастер расследований, герой обороны острова! Я ничего не забыл?

Молчу. Хочется человеку комика изображать – пусть себе старается. Нельзя вставать на пути будущей звезды стендапа. Не отмоешься потом.

– Вот только перевоспитался ли наш герой в действительности? Не вернулся ли он на путь порока? Не пользуется ли он нашим порталом между мирами, чтобы здесь прятаться от совершенных там преступлений?

Что-то утомили меня эти завывания. Похоже, отмолчаться не получится.

– Да ладно, Орден сюда столько человеческих отбросов тащит, при этом не забывая твердить о праве на второй шанс, что я на этом фоне – ангел.

– Убийц высших государственных чиновников у нас до сих пор не было.

Это второй в форме в разговор вступил, тощий. А третий, в пиджаке, явно от происходящего балагана мается и удовольствия не получает. Вон, даже со стула вскочил и к стене спиной прислонился. Но папку из рук не выпускает.

– Этот Сервье был мразь и коррупционер, и все это прекрасно знают. И суд, который его оправдал, тоже. Пришлось исправить судебную… ошибку.

– Наш герой взял на себя роль Божьего суда?

Я посмотрел на тощего.

– Если ваш коллега перестанет изображать из себя Джима Керри, мы сэкономим кучу времени.

– Ты готов разговаривать?

– Я всегда готов разговаривать, когда разговаривают нормально.

– Тогда слушай. Ваша дурацкая выходка во Франции привела к тому, что цюрихский транспортационный пункт оказался скомпрометирован. Понятно, что нашими сотрудниками оборудование было отключено и уничтожено, а программное обеспечение стерто. Так что сама концепция Ворот осталась в тайне, но теперь нужно готовить новый пункт, завозить туда оборудование. А это всё затраты, вдобавок к расходам на прекращение судебного дела, и, естественно, выплаты неустойки тем людям, кто не смог воспользоваться цюрихскими Воротами и был вынужден лететь в другое место.

– Мне очень жаль, что так получилось. Вычтите у меня из зарплаты.

– Мы вроде бы договаривались разговаривать серьезно? Затраты велики, и твое жалованье до конца жизни их не покроет.

– Но?

– Что «но»?

– Судя по вашей интонации, вы хотели мне что-то предложить в счет этих денег.

– Да. Только термин «предложить» здесь будет не совсем правильным. Скорее я хочу сообщить, что вы двое должны будете сделать, чтобы мы не требовали с вас немедленной выплаты этих денег.

– То есть вы потребуете эти деньги позже?

– Нет. Если вы все сделаете как надо, долг будет списан полностью.

– Излагайте. Выбора у меня нет, как я понял.