Помеченный смертью

– Это он меня так приветствовал.

– Ты все врешь.

– А мне нет смысла врать, Тосик. Зачем? Я говорю то, что было.

– Его же расстреляли.

– Его не расстреляли. И теперь он пришел за своей долей. Хочет, чтобы мы его отблагодарили за то, что он не сдал нас в тот раз.

– С-с-сколько? – спросил Тосик, заикаясь.

Хмель у него еще не выветрился, и он плохо соображал.

Кириенко вздохнул:

– Он не хочет конкретную сумму. Он хочет бомбить нас постоянно. Каждый месяц.

– Бомбить? Своих?

Кириенко засмеялся и покачал головой:

– Ты не врубился, как я вижу. Мы для него теперь не свои. Теперь денежки врозь. И он будет нас шантажировать всю оставшуюся жизнь.

Всю оставшуюся жизнь – это слишком долго. Даже Тосунян понимал такие вещи. И поэтому он растерялся.

– И что дальше? – спросил, всматриваясь в лицо приятеля с тревогой. – Что нам делать?

– Жизнь укоротить.

– К-кому?

– Жоржу, рэкетиру этому занюханному. Нет Жоржа – нет проблем.

Кириенко поднялся из-за стола, подошел к окну. Солнце поднялось, раскаляя пыльный асфальт. Мальчишки натирали до блеска кириенковский «Мерседес».

– Он в зоне, наверное, провел все эти годы, – сказал задумчиво Кириенко. – Выпал из жизни. Все уже изменилось, только он остался прежний. Я от наездов этих тупых отошел давно, дело свое на ноги поставил, про рэкет забыл, будто его и не было, и вот приходит из зоны Жорж – а я для него теперь враг. И он меня данью хочет обложить. И за кадык будет держать до тех пор, пока кто-то из нас двоих не сдохнет. Так пусть это будет он, а?

Отвернулся от окна. Тосунян сидел в кресле и вид имел потерянный.

– Он у матери, наверное, остановился. Вечером сегодня к нему в гости пойдем. Поговорим за жизнь.

– И я? – спросил Тосунян.

– Конечно. Вдвоем – оно сподручнее, Тосик. Твой ствол близко?

– Недалеко.

– Приезжай к шести.

– Сюда?

– Нет, сюда не надо, – всполошился Кириенко. – Давай встретимся у гастронома.

– В шесть?

– В шесть.

На том и расстались.

55

Хатыгов отправился в Екатеринбург сразу же, едва оттуда сообщили, что в ходе оперативных мероприятий установлено появление человека, похожего на Ползунова. Проверку проводили по поручению Виталия Борисовича, и, когда сигнал поступил, он строго-настрого запретил что-либо предпринимать до прибытия спецгруппы из Москвы. Спецгруппа – это были Хатыгов и его парни.

Летели спецрейсом, никого посторонних в салоне, и когда приземлились в аэропорту «Кольцово», самолет отогнали на самую дальнюю стоянку.

Их уже ждал фургон с надписью «Мебель» на борту и местный представитель – лет тридцати, невысокий, в штатском.

– По какому ведомству? – спросил, поздоровавшись, Хатыгов.

– МВД.

– Звать как?

– Александр Борисович.

– Шурик, словом, – подвел итог знакомству Хатыгов и засмеялся, увидев, как нахмурился его собеседник. – Это ты за Шурика обиделся, да? Так ведь и я Шурик, только ты Борисович, а я Олегович. Давай без церемоний, а? У нас работа такая, даже имя надо быстро произносить. Чуть замешкался – впаяют пулю между глаз, вот и все церемонии.

Хатыговские парни переносили в фургон сумки со снаряжением.

– Что узнали? – сказал Хатыгов. – Конкретно.

– Появился человек, похожий на Ползунова. Сегодня утром его увидели впервые. С ним какая-то женщина.

– Женщина? – удивился Хатыгов.

– Молодая, симпатичная. Кто она – установить пока не удалось.

– Через кого наводили справки о Ползунове? Через соседей?

– Мы через соседей такие дела не делаем. У нас агентура.

Хатыгов кивнул, одобряя.

– Что за обстановка там? Где он живет?

– Частный сектор. Кирпичный дом, две комнаты, кухня.

В руках Александра Борисовича в мгновение появилась схема.

– Вот этот дом.

– С соседями он как стоит? Забор к забору?

– Да.

– А это что? – ткнул пальцем в схему Хатыгов.

– Сарай.

– Между дворами стоит? Прикрывает ползуновский дом?

– Да.

– Чей сарай?

– Соседки.

– Кто, кроме нее, в этом доме живет?

– В соседском доме?

– Да, в соседском.

– Никого. Она одинокая.

– Возраст?

– Под шестьдесят.

– Эт-т-то хо-о-орошо-о, – с растяжкой произнес Хатыгов и бросил задумчивый взгляд вдоль взлетной полосы.

Внезапно встрепенулся:

– Въезд во двор есть? К соседке этой.

– Есть.

– Фургон твой войдет туда?

– Да.

– Хо-о-орошо-о, – опять с растяжкой повторил Хатыгов, но теперь уже не был задумчив. – Так и сделаем. Въедем к ней во двор, оттуда и будем выдвигаться на захват. Сарай нас прикроет, все сделаем тихо.

Его бойцы уже перенесли свой багаж в фургон.

– Едем, Шурик. Ты – в кабину. Значит, приезжаем на место, загоняем фургон во двор к соседке – под любым предлогом, – и только когда уже ворота закроешь, чтобы нас с улицы не было видно, тогда только и выпустишь нас из фургона.

Ехали, как показалось Хатыгову, долго. В фургоне было темно и душно. Кто-то не выдержал и стал негромко материться, возвышая голос на каждой новой кочке, но Хатыгов прикрикнул; снова воцарилась тишина.

Машина остановилась, были слышны какие-то голоса, затем проехала еще немного и опять остановилась. Двигатель замолк.