Помечтай немножко

Итак, он не смог ее сломить. У него возникло ощущение, что он просто дал очередное задание человеку, который у него работает: убрать мусор, вычистить сортир. Раздвинуть ноги, чтобы он мог ее трахнуть. Покорность Рэчел взбесила его, и он одним движением задрал ей платье до самой талии.

— Черт побери! Ты такая тупая и не понимаешь, что я собираюсь с тобой сделать?

Рэчел снова пронзила его взглядом.

— А ты такой тупой, что до сих пор не сообразил: мне все равно?!

Ответ Рэчел лишил Боннера дара речи. Лицо его исказилось, дыхание стало прерывистым. Ему показалось, будто он только что заглянул в глаза дьяволу и увидел в них свое отражение.

Издав глухой возглас, он отшатнулся от нее, на какой-то миг увидев розовые трусики Рэчел. Ее платье с легким шелестом опустилось. Желание, наполнявшее все тело Боннера, разом пропало.

Он отошел от Рэчел как можно дальше, к самой стойке закусочной, и, собравшись с духом, едва слышно прошептал:

— Подожди меня во дворе.

Любая женщина в этой ситуации бросилась бы наутек, но только не Рэчел Стоун. Высоко держа голову, она не торопясь пошла к двери.

— Возьми деньги, — с трудом выдавил Боннер.

Он думал, что Рэчел пошлет его ко всем чертям и уйдет, но снова, в который уже раз недооценил ее. Рэчел Сноупс оказалась выше ложной гордости. Она вышла из кинотеатра только после того, как подобрала с пола банкноты — все до единой.

Когда дверь за ней закрылась, Боннер тяжело оперся о стойку, а потом медленно сполз вниз и уселся прямо на пол, обхватив руками колени. Он неподвижным взглядом смотрел в пустоту, а в мозгу у него в это время, словно черно-белое кино, прокручивались последние два года его жизни. Теперь он ясно видел: все, что случилось с ним за это время, вело его к сегодняшнему дню — транквилизаторы, выпивка, одиночество.

Два года назад смерть отняла у него семью, а сегодня украла и чувство человечности. Боннеру стало страшно. Ему вдруг показалось, что эту потерю ему никогда не восполнить…

Глава 6

Работа у Этана Боннера была такая, что он по идее должен был любить всех людей без исключения. Тем не менее он презирал женщину, которая сидела рядом с ним в его «тойоте-камри». Выезжая на шоссе, он искоса окинул взглядом ее невероятно худую фигуру — на ней одежда сидела, как на вешалке, взглянул на ее рассыпавшиеся в беспорядке золотисто-рыжие волосы, которые три года назад, когда телекамеры снимали ее за знаменитой, как бы плавающей в воздухе кафедрой храма, были тщательно ухоженными и уложенными в безукоризненную прическу, на лицо без всяких признаков косметики, которая некогда покрывала его, как штукатурка.

Когда-то ее внешность напоминала ему некий гибрид Присциллы Пресли и старомодной исполнительницы песен в стиле кантри. Но теперь вместо дорогой одежды, обильно усыпанной блестками, на ней было заношенное линялое платье, одна из пуговиц явно не подходила к остальным. Она выглядела одновременно и моложе, и на десятки лет старше, чем та женщина, которая сохранилась в его памяти.

Только ее не слишком крупные, правильные черты лица и чистый профиль остались теми же, что и были.

Он задумался о том, что могло произойти между ней и Гейбом, и от этих мыслей его возмущение лишь усилилось, Гейб, по мнению Этана, перенес слишком много, чтобы сейчас взваливать на свои плечи еще и груз ее проблем.

В зеркале заднего обзора Этан видел маленького сына Рэчел, который съежился на заднем сиденье среди жалкой кучки их с матерью барахла: раздобытые в прачечных пластиковые корзины с обломанными ручками, картонные коробки, связанные веревкой.

При виде всего этого душа Этана наполнилась одновременно гневом и чувством вины. Итак, он снова не оправдал оказанного ему доверия.

Ты с самого начала знал, что я не гожусь для того, чтобы быть священником, но разве Ты меня послушал? Нет, конечно. Только не Ты, Великий Всезнайка. Надеюсь, теперь Ты удовлетворен.

В голове у Этана, словно в ответ на его мысли, зазвучал голос, чрезвычайно похожий на голос Клинта Иствуда.

Брось хныкать, парень. Ты сам виноват, что два дня назад повел себя как болван и отказался помочь ей, так что не сваливай свою вину на Меня.

Именно в тот момент, когда Этан сам нуждался в сочувствии, к нему явился Иствуд. Впрочем, Этана это нисколько не удивило. Ему очень редко удавалось вызвать Бога именно в том обличье, которое было бы для него наиболее желательно. Более того, раз сейчас он хотел побеседовать с миссис Марион Каннингэм из «Счастливых дней», то было вполне логично предположить, что вместо этого он услышит голос Иствуда, как бы олицетворяющего собой всю строгость Ветхого Завета.

Ты сам напортачил, голуба, так что теперь тебе и расхлебывать.