Помечтай немножко

Боннер пристально взглянул на Рэчел, а потом быстрым движением, так, что она не успела даже отреагировать, провел руками по ее бокам и сразу же обнаружил ключ, лежащий в кармане спортивной фуфайки.

— Я думаю, у тебя был ключ, который ты предусмотрительно забыла сдать, когда тебя отсюда выселяли.

— Отдай.

— Сейчас, как же, — издевательским тоном сказал Боннер. — Мой брат обожает, когда в его дом вламываются воры.

— Неужели ты в самом деле считаешь, что в этом доме есть что-то, что я хотела бы украсть?

Рэчел натянула фуфайку на оголившееся плечо и поморщилась от боли в руке.

— В чем дело? — спросил Гейб.

— Он еще спрашивает! Между прочим, ты чуть не размазал меня по стене, придурок! У меня рука болит!

По лицу Боннера проскользнуло виноватое выражение.

— Черт возьми, я не знал, что это ты.

— Это не оправдание, — бросила Рэчел и снова поморщилась, когда Боннер с удивительной осторожностью начал ощупывать ее руку, пытаясь выяснить, насколько серьезна травма.

— Если бы я знал, что это ты, я бы сбросил тебя с балкона. Ну что, больно?

— Да, больно!

— Перестань хныкать, ты не маленький ребенок.

Подняв ногу, Рэчел изловчилась и пнула Гейба в голень, но ей не хватило расстояния для приличного замаха, и потому удар получился слишком слабым и не причинил Боннеру вреда. Не обратив на ее выходку никакого внимания, он еще некоторое время ощупывал ее руку, потом отпустил.

— Скорее всего это просто ушиб, но на всякий случай тебе надо бы сделать рентген.

«Можно подумать, что у меня есть деньги на рентген», — подумала Рэчел.

— Если через пару дней не пройдет, я так и поступлю, — сказала она.

— Во всяком случае, было бы хорошо, если бы ты какое-то время поносила руку на перевязи.

— Ну да, чтобы меня уволили с работы? Нет уж, спасибо.

Боннер глубоко вздохнул, словно собирая остатки терпения.

— Я тебя не уволю, — сказал он подчеркнуто ровным тоном.

— Не надо делать мне одолжений!

— Ты просто невозможный человек! — взорвался Гейб. — Заткнись наконец… Я стараюсь вести себя по-джентльменски, а ты только и знаешь, что хамишь.

Трудно сказать, что было тому причиной, но Рэчел почему-то снова представила себе Боннера обнаженным. Она опять поймала себя на том, что буквально поедает его глазами. Почувствовав это, он ответил ей таким же откровенным взглядом. Рэчел облизнула сухие губы.

Губы Боннера приоткрылись, словно он хотел что-то сказать, но забыл, что именно. Затем он потер ладонью собственное бедро. Не в силах переносить возникшую тягостную паузу, Рэчел рывком встала с кровати.

— Пойдем, — сказала она. — Я покажу тебе дом.

— Я здесь живу. С какой стати ты собираешься мне здесь что-то показывать?

— Ты сможешь узнать кое-что из истории этого дома, — сказала Рэчел, надеясь получить возможность осмотреть другие комнаты и обнаружить заветную шкатулку.

— Тоже мне достопримечательность.

— Пойдем, Боннер. Я просто умираю, так мне хочется тут все посмотреть, а тебе ведь все равно нечего делать. Экскурсии хорошо помогают от бессонницы, — добавила она.

— Откуда ты знаешь, что у меня бессонница?

— Я ясновидящая, — ответила Рэчел и подумала, что ее догадка оказалась верной.

Она подошла к двери большого стенного шкафа, такого большого, что в него свободно мог войти человек. Прежде чем Боннер успел что-либо возразить, она распахнула ее. Взгляд Рэчел скользнул по аккуратным полкам и крючкам, половина из которых пустовала. В шкафу висело лишь несколько мужских костюмов. Чьи они — Гейба или его старшего брата? Рэчел не могла этого определить. Кроме костюмов, она увидела несколько пар темных брюк спортивного покроя и несколько джинсовых рубашек, которые, это она сразу поняла, принадлежали Гейбу. На одной из полок стопкой лежали джинсы, на другой футболки. Шкатулки нигде не было видно.

Боннер подошел и остановился у нее за спиной. Опережая его протесты по поводу того, что она так бесцеремонно принялась разглядывать содержимое платяного шкафа, Рэчел сказала:

— При Дуэйне этот шкаф был забит таким количеством сшитых на заказ костюмов, шелковых галстуков по сотне долларов за штуку и туфель ручной работы, какого одному человеку за всю жизнь не сносить. Он вечно наряжался, как на прием, даже когда просто слонялся по дому. Впрочем, такое с ним случалось довольно редко. Он был трудоголиком.

— Не хочу задевать твои чувства, Рэчел, но мне наплевать на Дуэйна.

«Мне тоже», — подумала она и сказала:

— От этого экскурсия будет для тебя еще интереснее.

Рэчел направилась в сторону коридора, затем провела Боннера по гостевым спальням, называя имена известных политиков, которые останавливались в той или иной из них.

Кое-что из того, что она рассказывала Гейбу, было правдой.

Гейб молча ходил следом за Рэчел, глядя на нее задумчивым, изучающим взглядом. Он чувствовал, что у нее есть какая-то цель, но не мог понять, какая именно.

Оставалось осмотреть всего две комнаты — бывшую спальню Рэчел и детскую, а шкатулки не было и в помине.

Рэчел подошла к двери детской, но прежде, чем она успела взяться за ручку, кисть Гейба накрыла ее пальцы.

— Экскурсия закончена, — сказал он.