Помехи

— Брось, Майк, не так уж давно это было. Нам их подарила тетушка Джанис, помнишь? — она с отчаянием смотрела на него. — Я расставлю все как было. Наверное, я должна была подумать. В голову не пришло, как странно это тебе покажется.

— Нет, все в порядке. Честно, так даже лучше.

Майк осмотрелся, стараясь закрепить в памяти расположение мебели и украшений. Как будто собирался воспроизвести их, вернувшись в собственное тело, в собственную версию этого дома.

Может, он так и сделает.

— У меня для тебя кое-что есть, — сказала вдруг Андреа и потянулась к верхней полке с книгами. — Нашла сегодня утром. Сто лет искала.

— Что? — спросил Майк.

Она протянула ему находку. Майк увидел ламинированные розовые корочки, в пятнах, с обтрепанными уголками. Только уронив папку на пол и увидев вывалившиеся из нее сложенные листы, он узнал карты.

— Черт возьми, никогда не догадался бы там искать!

Майк сложил рассыпавшиеся карты и стал рассматривать обложку. Это были старые крупномасштабные карты гор, той части Брекон Биконз, по которым они когда-то ходили в походы.

— Я просто подумала… ты так загорелся… может, нам и не повредит выбраться из города. Только имей в виду, я не ищу приключений.

— Завтра?

Она озабоченно взглянула на него:

— Я хотела завтра. Ты будешь в порядке, нет?

— Никаких проблем.

— Тогда устроим пикник. В «Теско» продают отличные корзинки для пикников. Кажется, у нас где-то остались два термоса.

— Термосы ладно, а вот как насчет походных ботинок?

— В гараже, — успокоила его Андреа. — И рюкзаки там же. Я их вечером откопаю.

— Жду не дождусь, — сказал Майк. — Честное слово. Ты очень добра, что согласилась.

— Только не рассчитывай, что я взберусь на Пен-и-Фан[3] не запыхавшись.

— Ты еще себя не знаешь!

Чуть погодя они поднялись наверх, в спальню. Жалюзи были приоткрыты, и на постель падали полоски света. Андреа разделась, потом помогла Майку выбраться из его одежды. Как ни хорошо он владел телом, сложные действия вроде расстегивания пуговиц и молний требовали тренировки, а времени на это у него не было.

— Тебе придется потом помочь мне одеться.

— Опять ты раньше времени беспокоишься!

Они вместе легли на кровать. Майк почувствовал, как отвердела его плоть, задолго до того, как изменилось тело, в котором он обитал. Эрекцию испытал он в лаборатории, за полгорода отсюда и в другой мировой линии. Он даже ощутил жесткое давление катетера мочеприемника. Останутся ли у другого Майка, того, что теперь в коме, хоть смутные воспоминания о происходящем? Ходили рассказы о людях, которые, придя в себя, вспоминали, что происходило с их телами, но агентства уверяли, что это просто городские легенды.

Они медленно, осторожно любили друг друга. Майк особенно остро ощутил свою неловкость и от смущения двигался еще более скованно. Андреа всеми силами старалась заполнить разрыв, но чудо было ей не по силам. Она была терпелива и снисходительна, даже когда он чуть не сделал ей больно. Пика, почувствовал Майк, первым достигло тело в лаборатории. Секунду спустя отозвалось и это тело. Оно отозвалось на сигнал по нервосвязи — не удовольствие, но подтверждение, что удовольствие достигнуто.

Потом они тихо лежали в постели, переплетя руки и ноги. Ветерок раскачивал жалюзи на окне. Медленное движение света и тени, тихое позвякивание пластмассы по стеклу убаюкивало, как покачивание лодки на пологих волнах. Майк погрузился в блаженный сон. Ему снилось, будто он стоит на вершине Брекон Биконз, видит под собой солнечные долины Южного Уэльса и Андреа стоит рядом с ним, как на рекламе бюро путешествий.

Проснувшись через несколько часов, он услышал, как она передвигается внизу. Майк потянулся за очками, он снял их, перед тем как лечь, и стал выбираться из постели. И тогда он почувствовал. За эти часы отдыха он отчасти утратил власть над телом. Он встал и двинулся к двери. Ходить он еще мог, но легкость движений, обретенная во вторник, пропала. Когда он вышел на площадку и взглянул вниз, очки с трудом приспособились к смене плана. Изображение было точечным, разбитым на части. Он хотел схватиться за перила и увидел свою руку как длинное размытое пятно.

Он стал спускаться по лестнице, как спускаются с горы.

Четверг

К утру стало хуже. Майк провел ночь дома, а утром на трамвае поехал в лабораторию. Он уже ощущал разрыв между мысленным толчком к движению и откликом тела. Ходить кое-как удавалось, а вот с прочими делами становилось все труднее. После его попыток позавтракать на кухне, Андреа пришлось убирать за ним грязь. Майк не удивился, услышав от Джо, что канал связи уменьшился до одного и двух мега и идет на спад.

— А к концу дня? — спросил он, хотя распечатка была у него перед глазами.

— Ноль и девять, а может, ноль и восемь.