Помещик. Том 1. Сирота

К слову сказать, он пока не мог понять — ради чего ребята стараются. Ну вот возьмут они Андрейку послужильцем. И что им с того? На хлеб они это разве намажут? И ведь предлагают так настойчиво. В такой массовый альтруизм он не верил. Поэтому чем больше они предлагали, тем сильнее напрягался.

Так или иначе — Андрейка «отбрехался» и, поблагодарив за помощь, отправился дальше. Осмотрел лодку. Оставил рядом с ней сидеть Устинку с Егоркой при топорах на поясе. А сам, немного помедлив, собираясь с духом, да и пошел к отцу Афанасию.

— Доброго утречка, отче, — поклонился наш герой с порога.

— Доброго и тебе, — кивнул священник. — Думал уже, что не зайдешь.

— Как я мог, отче? И пожертвовать на храм надлежит, ежели по совести. И за упокой души бати моего помолиться. Да за советом к тебе обратиться.

Афанасий благодушно кивнул.

И Андрейка, сняв с пояса кошелек малый, протянул его священнику.

— Здесь рубль. Прими, не побрезгуй.

— Рубль? Но отколь он у тебя?

— Батя мой, когда из походов приходил, иной раз кое — что из взятого на саблю прятал. Мало ли беда какая нагрянет? Вот я одну такую ухоронку и нашел.

— Оттого и в послужильцы не шел?

— Да, отче. Хотел поначалу проверить. Верно ли я помню.

— А что там было?

— Туесок малый с краской доброй. Ляпис — лазурь зовется. Ее там совсем немного лежало. Едва на икону.

— Ох… — выдохнул священник. — А чего… — он хотел спросить, но остановился, найдя сам ответ в своей голове. — И в какую цену ты Агафону ляпис — лазурь отдал?

— Восемнадцать рублей за две десятые части от гривенки.

— СКОЛЬКО?! Да он, мироед, совсем оскотинился от жадности своей!

— Отче, я ведаю, что красная цена ей полторы сотни рублей или даже больше. Но кто мне даст такие деньги в Туле? Особенно после разорения города.

— Сын мой. Если вдруг ты еще найдешь подобную краску — приноси ее мне, — вкрадчиво произнес святой отец… вроде бы и по — доброму, но отчего — то парню показалось, будто ему только что сообщили ультиматум.

— Тебе? — удивился Андрейка.

— Мать церковь даст тебе больше за нее, чем этот христопродавец, — скрипнул зубами Афанасий, сохраняя с трудом некое подобие благодушие, сквозь которое проступал совсем другой человек. Жесткий и решительный.

— Конечно отче. Ежели бы я знал, что матери церкви она надобна, то сразу бы пошел к тебе.

— Хорошо, — кивнул отец Афанасий и собрался было уже идти, но Андрейка скороговоркой выдал:

— Отче, я посоветоваться хотел с тобой. Меня пугает, каким взглядом Агафон на меня посматривал. Словно злодейство какое удумал. Я ведь в поместье поеду. При мне всего два холопа будет. А ну как решит возвернуть свои деньги?

— Я с Агафоном поговорю, — серьезно произнес священник.

— Благодарю тебя, отче, — поклонился Андрейка со всем почтением. — Только ты, отче, молю, не сказывай никому про краску. А то ведь с меня спрос будет. А не с батюшки моего покойного. — произнес наш герой и добавил перекрестившись. — Царствие ему небесное.

— Хорошо… — кивнул священник в явном нетерпении.

На этом их разговор и закончился. Отцу Афанасию стало резко не до Андрейки. Он не на шутку распереживался по поводу краски, которая могла уйти куда — то на сторону. Что было бы крайне нежелательно…

Глава 6

1552 год, 15 июля, где — то на реке Шат

Возвращение к «родным пенатам» прошло спокойно.

Новая лодка, которую Андрейка взял у Агафона, была не в пример лучше старой. Что позволило им очень быстро достигнуть поместья. Рассохшуюся же лодку он сдал, вернув половину выданных купцу монет. Тот сославшись на «порчу имущества» взял плату за ремонт. Ведь с его слов он давал Андрейке целую лодку, а тот вернул ему рассохшуюся, да еще «курам на смех» отремонтированную.

Мерзкий типчик.

Что наш герой и отметил, записав его в свой воображаемый блокнот. Дабы потом вернуться и пообщаться с ним по душам. А может и «отремонтировать» слишком уж алчного бедолагу.

В представлении нашего героя пытаться нажиться на подростке, попавшем в сложную жизненную ситуацию — мерзко и низко. Да, выгода — дело серьезное. Но и совесть иметь надо. Хотя бы в каких — то ключевых, фундаментальных вещах, чтобы не потерять человеческий облик и окончательно не оскотинится.

Этот «кадр» ему напомнил карманников. Андрейка знал, что в уголовном мире эта категория преступников цениться и уважается очень высоко. За мастерство. Но наш герой презирал их всем сердцем, считая самыми мерзкими и ничтожными представителями уголовного мира. А мастерство их почитал ничего не значащим. Пустым.

Причина такого отношения была проста — они забирали последнее. Вот едет работяга с работы. Везет зарплату в кошельке. И раз — зарплаты нет — украл карманник. Вытащил вместе с кошельком. А дома работягу ждет жена и дети. И им нужно что — то есть…

Андрей еще мог понять, когда последнее забирали во время войны. Таковы извечные правила игры, ибо горе побежденным. Но в ситуации с карманниками никакой войны не шло. Они просто оставляли без средств существования людей.