Помещик. Том 1. Сирота

— Не осуждаешь?

— Тебе нужен кто — то в помощники, — пожал плечами дед. — Не знаю, что ты задумал, но с этими остолопами Устинкой да Егоркой особо каши не сваришь. Умишком слабы. Хотя я бы с ним не связывался.

— Кровь?

— Кровь.

— Я думаю, что он ее искупил. Столько лет на паперти в голоде, холоде и лишениях.

— Ты берешь его под свою руку. Тебе за него и ответственность нести. Если узнают — с тебя спросят. И будут в своем праве.

— Большие силы?

— Мы защитить не сможем.

— Так чего ты меня не остановил?

— Они давно его не ищут. А человечек он полезный. Как ты догадался, что он не нищий.

— Осанка и взгляд.

— Ясно… — кивнул дед и сел рядом. — Сам — то готов? Завтра свадьба.

— Это проклятье, а не свадьба! Где вы были раньше? Почему не подсказали, как себя вести? Как поступать с Петром? Я же ни черта не знаю!

— Не ной. — усмехнулся дед. — Все мы совершаем ошибки. Или думаешь, я не сожалею о том, что оставил твоего отца тут одного. Да, приглядывал. Да, кому надо правильные слова сказал. Но… Его ведь как ребенка загнали в кабалу. Почему он не пришел ко мне? Почему не попросил помощи? Ладно… что сделано, то сделано. Нужно жить дальше.

— Так ты думаешь, что Петр Глаз прав?

— Еще чего! — раздраженно фыркнул дед. — Я не знаю, о чем они договаривались с твоим отцом. Да и никто не знает, ибо видаки все умерли. Но если Петр не солгал, и деньги Прохор взял у него как он и сказывал, то после его смерти долг перешел на тебя. Но тебе же в тот момент было пятнадцати лет[1]. А это значит, что? Правильно. Долг ложился на наш род. И я, как его глава, должен был держать ответ. А ты — чист. Это не считая того, что он, мерзавец, потребовал прибыток с якобы данных денег в рост. Прилюдно! За это его надо было гнать взашей из поместных дворян, а имущество пустить в разгон[2]. За то, что пытался ограбить сироту соратника — бить плетьми нещадно! За те же двадцать пять рублей, что он наложил на тебя сверху — вообще головы лишить. Ибо только судья штрафы может налагать. А он, червь поганый, на что покусился?! На цареву власть?! Ведь только Государь наш право имеет судей ставить да суд вести.

— Но как он решился, если все так плохо?

— Мы далеко, а ты тут один. Уступил бы. Дал бы слабину. Признал бы. И враз оказался у него в кабале. А ты обычаев не знаешь, легко впросак попал бы. Мог и в холопы угодить. И вытащить из них мне бы было тебя очень непросто.

— Зачем это ему? Ведь мог головы решиться и семью сгубить.

— Он мертв. Уже не спросишь ответа. — пожал плечами дед. — Говорят, что Петр метил в сотники и ему нужна была поддержка, помощь.

— Так в Туле, не в Коломне.

— Балда ты балда… — покачал головой дед. — В Коломну царь сам лично частенько заезжает. И при желании да удаче к нему можно попасть на прием, да челом ударить. А это дорогого стоит. Но верно сказать я не могу. Петр умер и мысли свои унес с собой в ад.

— А воевода?

— Что воевода?

— Он разве не знал этого?

— Не суй свой нос в это дело! — сурово проговорил дед. — А то его укоротят по самую шею. Воевода — князь. Не твоего полета птица. Какую игру он затеял с Петром — не наше собачье дело. Довольно и того, что он завтра станет твои посаженным отцом, а это немало.

— К чему бы это?

— К дождю! — раздраженно рявкнул и дал Андрейке затрещину. — Если хочешь выжить — научить соображать, где можно задавать вопросы, а где нет!

— В молодости он шалил, думал… Потом поумнел — стал соображать. — невольно отреагировал Андрейка, процитировав фразу из кинофильма «Убить дракона».

— Вот именно! — со злостью произнес дед. — Соображай! Ты не один! По дурости совершишь что — и не только себя, но и нас на плаху притащишь! Понял ли?

— Понял, — насупился Андрейка… — спасибо. Серьезно, спасибо. Не знаю, чтобы я делал один.

— Гнил бы в канаве. — чуть смягчившись ответил дед. — Одиночки не выживают.

— А мой отец?

— А он был когда — нибудь один? — с обидой в голосе спросил дед. — За ним всегда были мы. Даже когда он от нас отказался и отвернулся. Мы такой роскоши позволить себе не могли.

Помолчали.

Андрейка не знал, что ответить и как возразить.

— А насчет кузнеца сходи к Илье. — нарушил затянувшуюся тишину дед. — Он погорел и от татар сильно пострадал. Подвизается подмастерьем у своего врага, выполняя самую грязную работу. За хлеб и воду. А у него жена, двое детей. Еще год — два — и сдохнут они или в холопы пойдут.

— А чего он их так мордует?

— В жизни всяко бывает, — философски пожав плечами ответил дед. — Думаю твой новый дружок и сам к Илье сходит. Но если что — имей в виду.

— Спасибо.

— Ты часть рода. Не забывай это. — произнес дед и не прощаясь удалился. А Андрейка остался сидеть на лавочке в задумчивом состоянии. Обдумывая все, что случилось.