Помещик. Том 2. Новик

— Истинно так, — ответил Андрей, имея в виду не этого, а того отца — из прошлой жизни. — Он сказывал, что ученье — свет, а не ученье — тьма.

— Добрые слова, — кивнул царь и кивнул на столик, мол, клади свиток. Андрею не требовалось второй раз намекать. — Я слышал, — продолжил Иоанн, — что ты удумал новую масляную лампу, которая светит ярче прочего.

— Удумал.

— И печь, что не дымит?

— Что отводит дым сразу на улицу, оставляя в хате лишь тепло.

— А масло светильное? Ты ведь полбочки купцу продал. Откуда взял?

— То дух дерева. Мы его, когда уголь жгли для кузнеца, заприметили. Он как деготь получается. Ничего хитрого в том нет, просто обычно его не примечают и спускают в отходы.

— Ясно, — едва заметно хмыкнул Государь. — А краску откуда брал?

— То наследство отца.

— Поэтому ты обещал купцу тульскому еще краску? — усмехнувшись поинтересовался царь.

— Люди, с которым отец вел дела, вышли на меня и предложили не с ним, так со мной дела вести. Но я не уверен в них, а они во мне. Поэтому не ясно, сладится что или нет. Так что ничего точного я не обещал.

— Кто такие?

— Не знаю. Я с ними ранее был не знаком. Может врут. Может нет. Если попробовать, то, возможно, добывать краску.

— Врешь же.

— Вру, — честно и абсолютно невозмутимо ответил Андрей. — Зато от чистого сердца.

— Как? — расплылся в улыбке Иоанн. — От чистого сердца? Ха! Ладно. А лошадей чего подарил поместным дворянам? Почему не в долг дал?

— Какой смысл давать в долг то, что не смогут вернуть?

— Это ты на саблю взял. Это твое. Зачем им отдавать?

— Государь, мне там службу служить тебе. Промеж них. И от того, как мои боевые товарищи станут ко мне относиться, да готовы ли окажутся к службе, зависит — смогу ли послужить.

— Поясни, — нахмурился царь.

— Если давать в долг, то сие дело не воинское, а купеческое. Ведь купец с должником в бой не идет плечом к плечу. А значит и не нуждается в том, чтобы заемщик был ему товарищем.

— Значит мнишь, что старшины делают неразумные дела? — усмехнулся царь.

— Государь, то не моего разумения вещи. Я, быть может, еще очень юн и не понимаю многого. Посему и мыслю так, по-простому.

— Мыслишь может и по-простому, а крепостицу поставил. Зачем сие? Да ты не робей. Сказывай как мыслишь.

— Для воеводы, Государь, очень пользительно, чтобы все оставалось так, как есть. Ибо поместные дворяне при появлении татар хватают свои семьи да бегом в Тулу бегут. Отчего войско вокруг воеводы само собой появляется без каких-либо усилий. Дурное. Но для осадного сидения достаточное. Но с воеводы что спрашивать? Он в Туле гость. Тут год посидит, там год потопчется. Ему дела Тула без интереса. Поместные же дворяне каждое такое нашествие вынуждены терпеть убытки и нищать, ведь татары разоряют их поместья, портят посевы, жгут дома, режут и угоняют в рабство крестьян. Старшины же…

— Значит воевода тебя вынудил крепостицу ставить? — перебил его царь.

— Никак нет. Он старается свою службу служить, я свою…

— Я тебя что-то не пойму, — ухмыльнулся Иоанн. — Спрашивал я тебя о том, почто ты крепостицу поставил. А ты мне тут про воеводу сказываешь. За нос меня водить вздумал?

— Государь, я поставил крепостицу, чтобы люди, которые трудятся на твоей земле, выданной мне в поместье, при набеге татар не по оврагам да лесам прятались, а за стенами отсиживались. И чтобы татары жилье не жгли, да разорение не такое страшное творили. И чтобы я мог со спокойной душой в службу дальнюю полковую ходить.

— И только?

— И только.

— А мне сказывали, что возгордился.

— Брешут. Мой отец живота не пожалел на службе твоей, и я не пожалею, — порывисто произнес Андрей, вновь положа правую руку на сердце.

— На службе? И в чем же ты ее видишь?

— В том, чтобы врагов твоих бить. Ныне татар. А если прикажешь, то и любых иных, — не убирая руки с сердца ответил он.

Тишина.

Царь внимательно смотрел на парня и о чем-то думал. Минуту, наверное, так смотрел. После чего спросил:

— А бронька сия откуда? Тоже сам удумал?

— Слышал я от отца, что в праотеческие времена в таких ратники на Руси воевали. Вот я и попробовал с кузнецом что-то изобразить. Я ему сказывал, передавая слова отца, а он пробовал.

— У тебя кузнец есть свой?

— После татарского погрома посад Тулы сильно пострадал. Вот я кузнецу-погорельцу и предложил год поработать на меня. Ведь для службы мне так и так нужно где-то броньку добрую искать.

— И чем она лучше бахтерца?

— Бахтерец без всякого сомнения крепче, но эту чинить легче. Она ведь на шнурках. И если в походе после боя нужно привести ее в порядок, то это можно сделать самому за вечер у костра. Достаточно иметь несколько запасных пластин и шнурки.

— Ясно… — кивнул царь и вновь поменял тему, возвращаясь к старой. — Значит, не знаешь, откуда краску берут?

— Государь, так ты скажи сколько тебе надобно?

— Заметьте, — усмехнулся Иоанн, — не я это предложил.

— Так чего крутиться вдоль да около?