Помещик. Том 2. Новик

— Если бы боялись, то не пришли. — криво усмехнулся Федот.

— Да и, — добавил Кондрат, — ты прав. Вместо службы и войны мы занимаемся черти чем. Проклятье! Одна грязь! Люди совсем обезумели из-за денег и власти! — рявкнул он и с раздражением ударил кулаком по дереву. Но не костяшками, а наотмашь. Гулко получилось.

Парень медленно обвел глазами этих троих и в каждом находил только злость. Даже не злость, а какую-то холодную ярость. И Андрею поплохело. До него только сейчас дошло ЧТО на самом деле он всколыхнул. Ведь слова словами. А тут…

Спустя какие-то полвека доведенные до отчаяния и загнанные в нищету и ничтожество вооруженные люди — поместные дворяне — станут основным топливом Смуты. Страшной гражданской войны, совершенно разорившей все основные провинции Руси.

Крестьянам и ремесленникам тоже было несладко. Но они не были воинами. А эти ребята — были. Пусть плохими. Одними из худшими за всю предыдущую историю Руси. Но это в плане навыков и снаряжения. А вот духом — нет. Они вполне осознавали свой статус и испытывали жесточайшее раздражение от того, что вместо войны и службы царской они вынуждены репку сажать со своим крестьянами и рыскать по округе как голодные псы в поисках пропитания.

У Кондрата, Федота и Акима имелись поместья. Но после недавнего набега они были пусты. Татары разорили их. И теперь, чтобы добыть туда крестьян, им нужно было их у кого-то сманивать. Или угнать в полон, сходя в набег куда-то. Лошадей у них тоже больше не было. Погибли. Денег — крохи. И чтобы по весне выйти на смотр достойно им пришлось бы пойти к кому-то на поклон, дабы занять лошадей. Снова. Что только бы увеличило их долг. И им могли не дать. Ведь детей нет, и отдавать это все некому в случае чего.

Они оказались среди тех, кого выходка Андрея и его желание служить самостоятельно всколыхнула, задела за живое. И они рискнули сделать первый шаг, в надежде, что если отстоят парня, то он что-то придумает. Да и вообще — пока ему сопутствовала удача. Иного бы давно сожрали с потрохами, а он держится. А у военного человека, что частенько заглядывает смерти в глаза, удача — первейшее дело. Ибо не важно, что ты умеешь и насколько силен, если в первом же бою тебя убьет шальной стрелой.

И тут Андрей зацепился взглядом за перстенек на руке дядьки Кондрата. Небольшой. Неприметный медный. В нем не было ничего примечательного, кроме символа…

— Ты чего? — удивился Федот.

— А что это? — указал парень на перстенек.

— Так оберег воинский. Многие из нас такое носят. — сказал он и продемонстрировал свой перстенек похожий. У Акима же имелся другой — с лютым зверем, тоже являвшимся гостем из язычества.

— А вы знаете, что эти символы обозначают?

— Вот этот, — произнес Аким, демонстрируя свой, — защищает от смерти лютой. А тот, что у Кондрата и Федота — воинскую удачу дает.

— Из тьмы веков пусть громом грянет, да ратною сверкнет стезей — Перун, бог воинов удалой. — произнес Андрей, переведя слова песни группы Сколот на местное наречие. И указав на перстень дядьки Кондрата, добавил. — Это символ Перуна — воинского бога славян.

Тишина.

Знали они или нет, но отреагировали они очень спокойно. Видимо знали, но вслух не хотели говорить. Да и обсуждать лишний раз тоже. Они ведь христиане, по крайней мере формально. А то, что держатся за предрассудки и не чураются обращением за помощью к другим сверхъестественным силам, так что в том дурного? Все так делают. Ну, почти все…

— Откуда ты сие ведаешь? — наконец спросил дядька Кондрат.

— Слышал.

— И слова о Перуне тоже слышал?

— Приходилось… — уклончиво ответил Андрей.

А все трое поместных дворян понимающе кивнули. В их голове все встало на свои места. Где отрок мог научиться так саблей рубиться? Кто его учил? Отец? Да он же с ними по походам лазил, в том числе таким, за которые по головке не погладят, разве что топором. Когда ему? Мать умерла давно, да и смешно ожидать, что женщина таким вещам научит. Сынок же их постоянно был у кого-то на руках. А так, если он ведает и про смысл оберегов и слова такие знает, то явно где-то пересекался с волхвом Перуна или кем-то подобным, что по лесам да деревням до сих пор скрывались[1]. В общем, все повернули в рамках своей парадигмы мышления и картины мира…

[1] Об обнаруженных языческих капищах в синхронных источниках упоминалось и в XVI и в XVII веках и позднее.

Часть 2. Глава 5

Глава 5

1553 год, 2 августа, поместье Андрея на реке Шат

— А я уж думал, где этих чертей носит? — шутливо спросил Андрей, наблюдая за тем, как через речушку переправляются татары.