Помещик. Том 2. Новик

— То дела Тулы, а не царя, — возразил священник.

И они оба покивали, прекрасно понимая, насколько эти слова не соответствуют действительности. После чего тихо сели рядом на скамейку. Молча.

Что делать дальше они не понимали.

Священник, несмотря на то, что держался корпоративных интересов, был туляком и мечтал о том, как расцветет его город. Прежде всего по его ведомству. И он видел в Андрее надежду на это благополучие. Он чувствовал, что с него можно взять еще. И лучше будет брать осторожнее да вкладывать в дела города, а не сплавлять все наверх. Ибо в митрополите и его подходе он разочаровался. Грубо как-то, топорно и без учета интересов на местах. Оно-то и понятно — митрополиту то вся эта возня в Туле была до малины, из-за чего он решал вопросы на своем уровне и своем масштабе. Но Афанасию от этого теплее на душе не становилось.

Купец, также видел в Андрее источник своих доходов и своего будущего. Ведь если он разбогатеет, то и на Москве начнет торг вести. А может даже и в Новгороде, куда сейчас его рылом не сунуться. Мелкая сошка. И как тут не переживать? Такие перспективы! Светильное масло довольно дешевое, да еще вон в каких объемах! Полбочки! Откуда он его только и взял столько? А сахар, о котором Андрей сказывал? Ценный товар. Конечно, не на вес золота как краска, но весьма близок к нему. Краска, хотя, с ней слишком много непонятного. Будет ли она, не будет… один черт разберет. И он чувствовал — это не конец. До того мрачного разговора так чувствовал. А сейчас? Только пустота и растерянность.

— Они ведь всех опрашивали, — после долгого молчаливого сидения произнес отец Афанасий. — Всех. И писарь все писал… писал… писал…

— И что он там написал?

— А пес его знает? Молчит как рыба. Ведаю только, что много листов извел. Дьячок воеводы жаловался на это разорение.

— А что воевода?

— А что ему? Он тут человек новый. К нему никаких вопросов не было у московских гостей.

— Так в стороне и остался?

— Как остался? Нет. Что ты? Он подсуетился. Ой как подсуетился… — произнес священник и завис, погрузившись в свои мысли.

— А как подсуетился то?

— Челобитную царю от городового полка написал. Что де старый воевода хищениями занимался, помещиков в разорение вводил, сироту обидел и так далее. Но главное — руку совал в цареву казну и по его вине посад городской особый урон понес. Полк то при нем оказался не способен сражаться из-за разорения и ничтожества. Поэтому не дал времени посадским имущество в кремль перетащить. От передовых татарских разъездов не уберег.

— Голову ему за это снимут?

— Да куда там? — фыркнул священник. — Просто пожурят. А то вновь? Но и гнев царя отведут от старшин городских. За что те воеводе новому изрядно монет отсыпали. По миру не пошли, но поиздержались основательно. Слышал я — скулили и прибеднялись так, будто их без порток оставили.

— Может до нас царю дела и не будет? — с надеждой спросил Агафон.

— Неисповедимы пути Господни! — перекрестился Афанасий. — А я ведь колдуна так и не поймал…

— Ну не поймал, и что с того? Они, гады, хитры. Не мудрено, что он улизнул.

— О нем уже наверх доложено.

— Ох ты ж… Кому? Митрополиту?

— Царю.

— А он спросит.

— Как есть спросит, — согласился Афанасий. — Мню, что и с меня спросит, что дела свои веду скверно и развел под важным городом гнездо бесовское. И с тебя, что хитришь да мыта не платишь, да товар редкий утаиваешь. Кто-то ведь должен ответить. Если воеводу бывшего наказать по уму не смогут, то нас… почем нет?

Помолчали. Каждый думая о чем-то своем.

— А чего нас воевода под стражу не берет? — поинтересовался купец.

— Я того не ведаю. Сам удивлен.

— Интересно, как там у Андрея? — сменил тему купец.

— А что у него должно быть?

— Так разбойники досаждают с татарами. Сам же видел сколько меринов, взятых на клинок, пригнали Кондрат с Федотом и Акимом. Там, наверное, жарко.

— Хорошо бы…

— Что хорошо?

— Может эти московские гости там голову себе и сломают. А вместе с ними сгинут и записи их все.

— А они их не оставили в Туле разве?

— Оставили. Но воевода не дурак. И если десятка сгинет, то и грамоткам этим пути не даст, а тихо сожжет на заднем дворе от греха подальше. Он ведь понимает, что добра от этого дознания великого не будет. Ему во всяком случаем.

— А если сам почитает их? Да против нас обернет?

— Это само собой…

— А если уже почитал?

— Мне дьячок сказал, что их в сундучок положили все и опечатали. Замок снять не беда, а вот печать ту тронешь — потом бед не оберешься. Дело то государево. А вот если десятка сгинет, то воевода может сказать, что забрали они с собой свою писанину…

Агафон мрачно кивнул.

— Батька, — нарушил их покой паренек, заглянувший после стука к беседующим.

— Что тебе?

— Там это, родичи из Новгорода приехали. Много.

— Много?

— Да с ними кто-то еще.

— Вот …! — воскликнул Агафон и ударил себя о стенку кулаком. — Их сейчас еще только не хватало! Что, не могли приехать попозже?!

— Ты не пыли! — положив ему на плечо, произнес Афанасий. — Сейчас московских в городе нет. Иди — поговори с родичами. И спрячь их куда-нибудь пока. Авось обойдется. А лучше домой отправь.

— А чего отправь то?