Помещик. Том 5. Воевода

Паренек повел носом и с точностью определил место, откуда несло чем-то съедобным. Туда и направился. Как оказалось — к кухне, где готовили обед для обитателей вотчины.

— Ты еще кто такой? — спросил, не допуская Ивашку слишком близко, один из местных.

— Работник хоть куда, — приосанившись, заявил парень и предательски заурчал животом.

— Работник? — усмехнулся собеседник, оглядывая дохлого парня. — И что ты умеешь?

— Да все что скажут делать, то и умею, — ответил Ивашка и скосился в сторону больших котлов, откуда доносились удивительно приятные запахи.

— Что я скажу, то и сделаешь?

— Сделаю.

— Тогда иди отсюда по добру по здорову.

— А чего это?

— Кто ты такой — я не ведаю. А к котлам кого попало не пускают.

— Так мне бы работу какую. Я все могу. Все делать буду.

Собеседник смерил этого «бухенвальдского крепыша» сомневающимся взглядом. Немного подумал. Осмотрелся. И крикнул:

— Эй! Сидорка!

— Чаво? — отозвался проходивший мимо паренек. Невысокий, но коренастый и видно — отъевшийся.

— Подь сюды.

— Дело какое? А то с меня Игнат шкуру снимет, если увидит, что я тут лясы точу попусту.

— Бери этого, да и иди к Игнату.

— Зачем?

— Вам же работники нужны.

— Работники. А этот доходяга чем нам поможет? Он такой сухой, что с бревном или веткой какой можно перепутать. На кой бес он Игнату?

— Ты отведи. Отведи. Скажи, что я прислал.

— Ну если ты прислал, — нехотя пробурчал этот Сидорка. Тяжело вздохнул. Смерил еще раз Ивашку взглядом. Сплюнул с явным раздражением. И пошел, сменив траекторию изначального движения.

— Ступай, — подпихнув в плечо Ивашку, произнес этот «местный».

Пареньку второго приглашения не требовалось. Он сглотнул слюну, обильно выступившую из-за аппетитных ароматов, побежал за Сидоркой. Тот даже не обернулся. Видно оценивал этого работника крайне низко.

— Ты не серчай, — затараторил Ивашка. — Я все делать буду. Все смогу. Вот увидишь.

— Оно и видно, — пробурчал Сидорка. — Все бы делал — не голодал.

— Татары, — тихо произнес паренек.

Сидорка остановился. Еще раз окинул его взглядом. Чуть помедлил. Подумал. И что-то для себя решив, произнес:

— Не отставай. Ежели я или кто из наших узнает, что шалишь — голову оторвем.

— Тык я со всем старанием.

— Делом докажешь. Хозяин наш сказывает — слова — это просто слова. Истинная молитва — она делом.

Произнес и пошел дальше.

— А как у вас тут? Кормят добре?

— Не жалуюсь.

— Обижают?

— Токмо за дело.

— А когда покормят?

— Ты еще и палец о палец не ударил. Куда спешишь?

В этот момент живот Ивашки вновь предательски заурчал, причем очень громко. Сидорка не оборачиваясь хмыкнул и добавил:

— Покормят. Коли Игнат решит тебя взять, то со всеми и пойдешь на трапезу.

— К тем котлам?

— Нет. Там кухня. Туда чужим нельзя. Петр еще по-доброму с тобой обошелся. Мог и в шею прогнать, и в зубы дать. Там еду готовят. Потом в трапезную несут, и мы все по распорядку ходим туда на прием пищи.

— А что же, сами не готовите?

— Зачем? Мы своим делом занимаемся. Повара — своим. Если плотник будет еще и с варевом играться, то что он успеет?

Ивашка шел следом за Сидоркой и засыпал того тысячей вопросов. Словно ребенок малый отца. А тот отвечал. Поначалу неохотно. Но потихоньку втягивался. Ему понравилось рассказывать о том, как в вотчине живут. Тем более перед слушателем, который вон как рот разевал да всему радовался и живо интересовался даже, казалось бы, малозначительными вещами.

[1] Пчелы были одомашнены человеком 2–3 тысяч лет до н. э. И содержались в неразборных ульях самого разного толка — глиняные кувшины, колоды и так далее. На западе Евразии такое пчеловодство практиковалось только в зоне Средиземноморской цивилизации, да и то ограничено. Остальная Европа и особенно ее восток практиковало бортничество — сбор меда диких пчел. Первый в мире разборный улей был изобретен в 1789 году был книжный улей швейцарца Гюбера. Первый в мире рамочный улей был изобретен П.И. Прокоповичем, открыв по сути веху современного пчеловодства, выведя его на качественно новый уровень.

Глава 5

1555 год, 21 октября, Тула

Вернувшись в Тулу и занявшись делами Андрей очень быстро столкнулся со все нарастающим саботажем. В целом люди были вроде бы не против. Но только он отворачивался — и что-то обязательно происходило.

Поначалу молодой воевода думал, что это просто совпадения. Но чем дальше, тем сильнее убеждался — против него кто-то ведет организованную подрывную деятельность. И вот, в полной мере убедившись в этом, он решил собрать всех ключевых жителей города, благо, еще небольшого, чтобы донести до них царевы указы. Те самые, которые специально возил в Москву, предполагая такой сценарий развития событий.

Собрались значит.

Глашатай начал зачитывать выдержки, но практически сразу что-то пошло не так. С мест начались выкрики. Причем явно провокационные, а то и унизительные. Что, дескать, врет все Андрей и это не царевы указы, а его выдумки. Ну и так, по мелочи. Даже свист изредка доносился.

— Тихо! — рявкнул в рупор Андрей.

Толпа замолчала. Но ненадолго.