Помещик. Том 5. Воевода

Тут нужно понимать — это все правдиво только для пешего боя. В конном столкновении упавший раненый боец не представлял такой угрозы. Поэтому зачастую его могли не трогать. И тут могло пойти все по-разному. И да. Ни о какой Гаагской конвенции в те годы не знали. Как и ни о каких нормах международного права. Посему пленных, даже сдавшихся в плен, могли попросту развешать на ближайших суках, если они сковывали движение войска или как-то еще мешали.

Понятное дело, что эти стрельцы и помещики не были швейцарской пехотой, встретившей ландскнехтов[1]. Или наоборот. Но действовали они полностью сообразно ситуации. Поэтому, переступая через упавших или обходя припавших на колено раненых, тупо их добивали. От греха подальше. И шли вперед.

Ведь цель их была ясна и предельно конкретна. Как можно скорее пробиться к палатам, отогнать врагов и отбросить хворост, дабы здание не занялось пожаром. Вот они ее и выполняли как могли.

С задержаниями такая же пошла петрушка в полный рост.

У палат воеводы было около сорока человек. Сбежало больше двадцати. А задержали всего одиннадцать. Остальные нашли оправдания в глазах коллег. Да и те, кого взяли ругались и призывали кары на их головы. Дескать, мерзавцы — невиновных куда-то ведут.

С задержанными тут же начал работать Андрей. Их всех развели по одиночным импровизированным камерам. И он, вытаскивая по одному, применяя против них один и тот же сценарий.

— Твои подельники сознались во всем и показали на тебя, — усталым тоном говорил Андрей.

— Что?! Но я ни в чем не виноват!

— Нападение на воеводу, поставленного здесь Государем — это покушение на власть Царя. Так что можешь дурака валять и дальше. Признания твоих подельников у меня есть. Поэтому я просто передам тебя Иоанну Васильевичу. Своих палачей то у меня нет. Повисишь на дыбе. Подумаешь о своей судьбе. А там, как повезет, может голову срубят, а может и татем признают, отправив в петле повисеть… — вставая, произносил Андрей.

И почти всегда в этот момент происходил перелом.

Почти.

Иногда требовалось сказать несколько слов еще, добавив сверху чуть-чуть печальной насмешки. Дескать, он их специально выводил на чистую воду. Ждал, когда они сами голову свою в петлю сунут. И так далее. И эти люди, удивительным образом, ломались. Так как оказались не готовы к такому сценарию. В эти времена такие не поступали. Наоборот — угрожали. Ругали. Оскорбляли. Давили. Морили голодом и холодом. А если позволяли возможности, то и пытками мучали.

Андрей так не хотел поступать.

Зачем? Это долго. Да и опытные палачи нужны, которых у него не было. Он просто собрал тройку-трибунала из себя, отца Афанасия и выборного от горожан — купца Агафона. И быстро-быстро прокачивал этих деятелей. Ведь после простенькой провокации они начинали говорить. Либо выплескивая злость и ненависть. Дескать, «мало тебя травили». Либо паникуя пытались оправдаться. Особенно легко были с бывшими сотниками, имевшими зуб на Андрея. Ох какой словесный понос их пробил! Ох какие гадости в его адрес они начали сказывать! Но главное — как они поносили своих подельников! О! Это была поэма! Выдавая с головой всех, кто с ними грешным делом сиим занимался.

А дьячок все фиксировал. Письменно.

И в большинстве случае после допроса к кому-то из не захваченных выходил отряд для ареста. Не всех заставали дома. Кое-кто из помещиков, догадавшись о своей судьбе, умудрился сбежать. Хотя сотня стрельцов из числа верных, «рассекая» по небольшой Туле верхом, жестко контролировала улицы. После первой волны арестов она была брошена на перенаправлена на это дело.

Еще полдень не наступил, а опрос в целом закончился. Всех обработали. Ну из числа тех, кого взяли.

— Лихо у тебя получается, — покачал головой отец Афанасий, глядя на то, как Андрей собирает бумаги в самодельную папку. — Словно всю жизнь этим занимался. И главное без дыбы или иных пыток. Сами, по сути во всем сознали.

— Не поверишь — первый раз делаю. Сам. Просто пообщался в свое время с знающими людьми. Послушал, что делать нужно. Вот — по памяти повторяю.

— Никогда не видел такого, — повторил священник.

— Всегда что-то бывает в первый раз. Ладно. Пойдем. У нас есть одно дело важное.

— Хочешь навестить его? — неопределенно махнул головой священник.

— Очень хочу. Судя по всему, этот мерзавец сам не пошел к палатам. Но именно у него были встречи и обсуждения. И именно у него сейчас должны быть те интересные персоны.

— Если не убежали.

— Стрельцы не пропустят. Городок маленький. Все друг друга знают. Всякий новый или незнакомый должен задерживаться. Даже если сопровождающий говорит, будто это его родич или он за него может поручиться.

— А на глотку взять? А договориться?

— Всякое может быть. Поэтому не будем медлить. — произнес Андрей, выходя в дверь.