Помещицы из будущего

А еще я придумала заказать в типографии этикетки для нашей продукции, чтобы она выглядела достойно. Мы долго думали, как назвать наше производств, и сошлись на мнении, что это будет «Погребок Засецких».

На огороде я окончательно распределила места для посадок овощей, чтобы им было комфортно по соседству. Мужики вспахали землю, добавили компост и перегной, чтобы обогатить ее питательными веществами. Кроме этого мы с Таней провели профилактику от луковой и свекольной мухи. Ряды лука засыпали песком, смешанным с торфом, золой и табачной пылью, а посевы свёклы - табачной пылью с известью.

Клубнику проредили, оставив кустики с нежными молодыми листочками, смородину и крыжовник подкормили, обрезали поломанные ветви и взрыхлили приствольные круги.

В полях тоже было много работы, за ними следили Павел и Андрей, часто советуясь с нами, особенно если возникали какие-то трудности. Для скота выделили достаточное количество пастбищ, чтобы давать им возможность отдыхать. Пастухи теперь гоняли коров на самые дальние из них.

Крестьяне сеяли рожь, овес, ячмень, а вот с пшеницей осторожничали, потому что она давала или хороший урожай и отменный белый хлеб, или большой убыток. Растение прихотливое, боящееся засухи, а если сильный ливень, наоборот валится, не может выстоять. Мы пока тоже не спешили засеивать ею поля. Нужно было хорошо подумать, как получить хороший урожай.

В один из этих полных событий майских дней пришло письмо от Демьяна. Он рассказывал о службе, о том, как ему живется, и просил прощения. Парня до сих пор мучила совесть, что, конечно же, было хорошо. Потому что если совесть восстает против чего-то, то спастись от ее терзаний невозможно. Это как заноза. Пока ее не вытащишь, она будет болеть. Я написала парню в ответ, что мы ждем его в гости, как только его отпустят из полка в отпуск.

Глава 33

Новости о Потоцких мы узнали от его сиятельства. Отец Андрея вместе с семьей приехал к нам в гости и поведал, что Степан Иванович Шешковский заинтересовался их делом после того, как ему напомнили, что именно Дарья Николаевна стояла за историей с Павлом. Что из-за ее свидетельств Головина обвинили в «оскорблении Ее Величества дерзкими словами и неуважении к власти». А следом ему стало любопытно, каким способом так преумножилось состояние Потоцких и что они говорили о власти в узких кругах.

- Близится время, когда Александр и его матушка попадут на личный разговор с обер-секретарем, - сказал он, когда мы сидели в гостиной за графином вина. – Уверен, что Потоцкие находятся в страхе. Они загнаны в угол. Павлу Михайловичу стоит готовиться давать свидетельства о том, что предшествовало его заточению в монастырскую тюрьму.

- А что если поднять вопрос о смерти Варвары? – меня этот момент интересовал больше всего. – Ведь Александр убил ее! В этом нет никакого сомнения! Я думаю, Сашко согласится свидетельствовать в суде, да и Демьяна можно привлечь!

- В суде бытует формальная теория доказательств, в соответствии с которой показания мужчины считаются более важными, чем показания женщины. Показания представителя высшего сословия считаются более значимыми, чем показания лица, принадлежавшего к низшему сословию. Но показания служителя церкви оцениваются значительно выше показаний светского человека, поэтому свидетельства монахинь сыграли немаловажную роль в вашем деле, - объяснил граф. – Потому к свидетельствам цыгана могут отнестись с подозрением. Тем более, что обвинение очень серьезное. Но на всякий случай, поговорите с ним.

Будет очень обидно, если Потоцкий сможет избежать наказания за смерть Варвары. Пусть даже их с матерью накажут по всей строгости закона, но хотелось бы, чтобы бедная девушка была отомщена. А главное, чтобы этот гад знал, что возмездие за убийство Вари нашло его.

В эту ночь пришла первая весенняя гроза. Из-за ее приближения гости остались у нас ночевать, чему я была несказанно рада, потому что скучала по Тане.

Окно в нашей с Павлом спальне было открыто, и в комнату проникал воздух с запахом озона. Мне почему-то не спалось, душа тревожно сжималась от какого-то предчувствия и, накинув шаль, я подошла к безжизненно повисшей шторе. Ни ветерка, ни сквознячка. Все замерло в предчувствии надвигающегося ненастья, а на горизонте голубоватым огнем загорались набухшие влагой тучи.

В такие моменты мне всегда казалось, что молнии пытаются вырваться из небесной тюрьмы, вспарывая ее клубящиеся стены острыми стрелами. Они вспыхивали одна за другой, а вскоре к ним присоединились гулкие раскаты грома. От приближающейся бури еще сильнее сжималось сердце, и я не понимала причины своего волнения.